Она в очередной раз позвонила Окуневу, и тот сразу сообщил, что есть много интересной информации. Начал было обстоятельно докладывать, но Вера не дала ему долго распространяться.
— Только самую суть и коротко, — приказала она.
— Кратко не получится, — ответил Егорыч. — Давайте я вам тогда сообщение отправлю, раз спешите. Текст у меня есть, а вы распечатаете где-нибудь.
— Погоди, я узнаю у капитана, возможно ли принять текстовое сообщение.
Григорий Михайлович кивнул.
— Да, возможно все, — ответила Вера Окуневу.
— Вера Николаевна! — возмутился он. — И чего было узнавать? Вы что, сомневаетесь в моих способностях? И вообще, почему вы общаетесь со мной по радиотелефону, когда я могу устроить вам мобильную связь через морские терминалы связи? Там, правда, пропускают звонки и сообщения по предоплатной карте и, хотя стоят они не так уж и дорого, с нас, надеюсь, денег не попросят. Если хотите, налажу связь между нами за пять-шесть минут, а сообщение пришлю немедленно.
— Давай сообщение, а потом налаживай связь. Еще вопрос: я смогу связываться с кем-то, кроме тебя?
— Запросто, хоть с Едокимовым, хотя… Ладно постараюсь помочь и с этим.
Тут же начались сыпаться эсэмэски. Шкалик, увидев, как Вера уткнулась в свой телефон, оценил.
— Какой у вас приятель замечательный! Все морские пин-коды знает. Хороший специалист?
— Самый лучший в мире, — ответила Вера, просматривая тексты сообщений и не веря тому, что читала. — Самый лучший в мире, — повторила она и добавила: — По нему давно американская тюрьма плачет.
Возвращаясь в свою каюту, Вера едва не столкнулась с Борисом Борисовичем, который спешил, судя по всему, от Гибеля Эскадры.
— Что читаем? — спросил он, увидев, что она уткнулась в свой мобильный.
— Инструкции, — ответила Вера. — Могу показать, но они скучные.
— Тогда не надо показывать, но прошу уделить мне пару минут.
— Слушаю вас, Борис Борисович. Какие у вас будут просьбы и вопросы?
— Видите ли, я зашел сейчас к Скаудеру и застал его за увлекательным занятием: написанием художественной прозы на тему «Как я дербанил народные деньги». Он даже поделился со мной избранными местами из переписки с вашими друзьями, Вера Николаевна.
— Надеюсь, стиль и слог не подкачали? Соответствуют уровню его режиссерского таланта?
— Вы напрасно иронизируете. Это более чем серьезно. Я попросил Гилберта Яновича ничего не писать. Я даже потребовал его не делать этого, и даже не потому, что он режиссер с мировым именем и мне в свое время пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить его прийти в захудалый театрик. Теперь театр «Тетрис» известен, популярен, востребован. В него закачаны огромные деньги. Даже не деньги, а людские судьбы в него закачаны — судьбы талантливых актеров, которые поверили Скаудеру. И теперь, в случае если он, поддавшись вашему давлению…
Вера подошла к своей каюте и достала ключ.
— Зайдемте, поговорим внутри, чтобы уже точно знать, что свидетелей нет.
— Ну да, — согласился Софьин и покосился в сторону каюты Герберовой. — А матроса убрали, как я погляжу.
— Нет необходимости в охране. Все и так уже ясно.
— В каком смысле?
— Преступник уже найден. Вы знаете это. Станислав Холмский сознался в совершенном злодеянии. Следствие, разумеется, проверит его показания. Скорее всего, они подтвердятся. Потом будет суд. Два года исправительных работ при вашем замечательном адвокате…
— А если это не он? Вот представьте, что несчастный Стасик ни при чем. Вдруг его подставили?
Вера указала Борису Борисовичу на кресло.
— Присаживайтесь.
Он дождался, когда сядет она, а потом опустился в кресло и сам.
— Раз зашел такой серьезный разговор, — начала Вера, — то признаюсь вам по секрету, что Стасик и в самом деле ни при чем. Вы же не думаете, что я всерьез рассматривала подобную версию? У меня есть серьезные основания полагать, что убийство совершил человек, про которого никто не мог ничего подобного подумать. У этого человека безупречная репутация.
— Вы меня интригуете, Вера Николаевна. Я сейчас бешено перебираю в уме всех наших с вами общих знакомых, и человека с безупречной репутацией в моей памяти нет.
— А Дмитрий Захарович Иноземцев?
— Иноземцев? — Софьин расхохотался. — Ну вы и скажете тоже!
От смеха у него даже слезы из глаз выступили.
— Согласен, у Дмитрия Захаровича безупречная репутация, — немного успокоившись, проговорил Софьин. — И даже слава великого сердцееда ее не омрачила. Но Иноземцева на нашем корабле нет. А все остальные… — Он вдруг замер. — Позвольте-позвольте. Один такой человек имеется…
Лицо его изменилось.
— Ради бога, Верочка, только не он! Я так уважаю его игру. Это ведь… Вы точно не ошибаетесь?
— Увы, нет. Очень скоро начнется прощальный ужин. Мы вместе с вами спустимся туда. Даже если и опоздаем немного, то торжественную часть без нас не начнут. Потом мы все выпьем, поедим немного, расслабимся. И я выступлю с заявлением, которое, как мне кажется, прозвучит как гром среди ясного неба. Все будут возмущаться, спорить, доказывать что-то, хвататься за голову, кричать: «Вы с ума сошли, Вера Николаевна!» Я и сама подумала, что сошла с ума, но есть прямые улики. Очень скоро, даже скорее, чем мы с вами думали прежде, сюда прибудет оперативно-следственная группа во главе с самим полковником юстиции Евдокимовым. Всех дактилоскопируют для чистоты следствия, и, уверяю вас, преступником окажется тот, на кого я вам сегодня укажу.
— Не понял, а о каких отпечатках пальцев идет речь?
— Я все расскажу за столом. Только умоляю: если вдруг мне будет оказано сопротивление, вступитесь за меня.
— Конечно, — пообещал Софьин и предложил: — Но, может быть, лучше не ходить никуда? Нам ужин и в каюту принести могут, в вашу или в мою. Сорокалетнего «Ханки Баннестера» у меня нет, но кое-чем я вас удивлю. Напиток не хуже — я вас уверяю. Лучше во много раз! Вы удивитесь, когда я выставлю его на стол.
Вера задумалась.
— Заманчивое предложение. Мне кажется, что потом, после всего, что случится сегодня в ресторане, возможно, я захочу отметить это событие. Но только рюмочка, и не больше.
— Хорошо, — согласился Софьин. — Ловлю на слове. Сейчас я отправлюсь к себе собираться, да и вам тоже надо подготовиться к такому событию. Только не задерживайтесь, пожалуйста.
Он поднялся, шагнул к двери.
— У нас что-то вроде клубной вечеринки, я предполагаю, а не просто ужин. Если я надену черный смокинг и бабочку, у вас есть что-то соответствующее?
— Простое белое платье, — ответила Бережная. — Но очень элегантное. Постараюсь собраться побыстрее.
