От такой наглости Жене захотелось вытряхнуть лаборантку тут же на обочину, но этого ей бы не позволили сделать едущие позади плотным потоком машины, ну, или хотя бы врезать ей разок. Женя оценивающе взглянула на свою пассажирку.
— Хватит зыркать, рули давай, — хамовато ответила Ангелина. — Будешь потом вспоминать, как героически спасла мою жизнь. Такой, как ты, это должно быть утешительно.
— Утешительно, когда подыхать вместо тебя буду? — так же грубо и цинично спросила Женя.
— Знаешь, Троян был хороший мужик, он здорово меня выручил однажды и вряд ли сдал меня сейчас, — держась за ручку двери, проговорила Ангелина тихим, нормальным, лишенным недавнего вызова голосом. — Думаю, поэтому они ко мне до сих пор и не пришли. Видно, не сообразили заглянуть в личное дело в НИИ. А как иначе найти, пока не придумали. Я сваляла дурака, указав там настоящий адрес. Считала, что дело плевое, можно не заморачиваться, — горько усмехнулась она. — Знать бы, где упадешь. Ладно, спасибо, что подвезла. Удачи тебе, и позвони своему менту, пусть подстрахует. — На этом Ангелина выбралась из машины и, хлопнув дверцей, направилась к багажнику за чемоданами. Женя ей помогать не стала.
Всю дорогу до дома Женя думала только о том, как ей теперь быть и насколько реальная опасность ей теперь угрожает. Два трупа, Кайданова и Трояна, выглядели весьма впечатляюще. Женя не могла понять, чем и кому мог насолить покойный химик, что даже после его смерти чрезмерно любопытные граждане отправляются за ним вдогонку. В любом случае ехать домой ей совершенно расхотелось.
«Надо ехать к Платону», — решила Женя, доставая мобильник. Кому, как не будущему супругу, хранить ее и защищать?
Платон не отвечал. Женька ждала долго, пока мобильный оператор не сообщил ей и без того очевидную истину. Абонент не может сейчас ответить. Женька попыталась дозвониться снова. Мало ли чем он занят. Может, у него руки в мыле или он до телефона добежать не успел? Но теперь оператор сообщил, что абонент временно недоступен. Да что ж за напасть такая, расстроилась до слез Женя. Стоило ей принять судьбоносное решение, возложить на Платона ответственность за свою судьбу, как всегда безотказный, всегда бывший под рукой Платон превратился в неуловимый фантом, которого никогда нет на месте в минуту острой нужды.
«А может, стоило все же сообщить ему о принятом решении?» — возникла в ее голове робкая и в то же время пугающая идея. «Нет, нет и нет», — тут же категорически возразила себе Женька. Пока не стоит. Конечно, решение она приняла и замуж за Платона выйдет, но все же жизнь — штука непредсказуемая, мало ли что. И вообще, раз решила огласить свое решение по окончании расследования, так и надо сделать, а менять свои планы каждые пять минут глупо и несолидно. И вообще… Почему этого Платона вечно нет, когда он нужен?! С детской, лишенной логики обидой вопросила небеса Женька и порулила к себе на Васильевский.
Но домой она не поехала, а поехала, как и советовала бессовестная лаборантка, в отделение полиции, под крылышко майора Суровцева.
— А майора нет, — пожал сожалеюще плечами Вася Курочкин, дежуривший в этот вечер в отделении. — А у вас что-то срочное? Может, позвонить ему?
— Да позвонить ему я и сама могу, — еще больше расстроилась Женька. Ну вот, не задался день, и все тут. — А майор домой ушел? — уточнила она на всякий случай, раздумывая, не наведаться ли к семейству Суровцевых на ужин.
— Да что вы! Какой там домой! Он теперь, пока убийство правозащитника не раскроет, домой не попадет, — усмехнулся не без доли злорадности Вася. — Начальство так и сказало!
— А ты чего так веселишься? — не одобрила Васиного смеха Женька.
— Извините, — тут же посерьезнел Курочкин. — А только, как вспомню то утро… — Не договорив, Вася залился мелким, каким-то старушечьим смехом.
— Какое утро? — не поддаваясь Васиному веселью, по-прежнему хмуро спросила Женька.
— Да в воскресенье, когда меня домой за майором послали. Мы его с женой еле-еле подняли, а уж когда его начальство увидело, а точнее, унюхало… — Тут уж у Васи даже голова от смеха затряслась.
Тут Женя вспомнила свой день рождения, погрузку майора в такси и представила себе утро воскресенья, когда Вася Курочкин с Татьяной пытались поднять его с постели.
— И что начальство? — заботливо спросила она все еще веселящегося Васю.
— А начальство, когда пресса и другое, еще более высокое начальство уехали, взяло майора под служебный арест и сказало, что, коли он не может пить как нормальный человек, будет сидеть на работе до тех пор, пока убийство не раскроет, а еду и одежду ему жена на службу пусть носит. А полковник каждое утро майора к себе вызывает на предмет перегара и прочих запрещенных допингов. И спит теперь майор на раскладушке в кабинете. А сейчас по делу уехал. Вот, — закончил свой рассказ Вася с видом полнейшего довольства.
— Знаешь, я бы на твоем месте не очень веселилась, — не одобрила Васиного настроя Женя. — Впереди Новый год, Рождество, Старый Новый год, неизвестно, в каком виде тебя могут застать в праздники. Как бы майору не пришло в голову тебя под служебный арест взять? Смеется тот, кто смеется последним, — ехидно добавила Женя и уже в дверях заметила: — А последним смеется всегда начальство, — и вышла из отделения.
Надо будет завтра майору чего-нибудь вкусненького приготовить и даже к себе на ужин пригласить, все-таки в его бедственном положении есть доля и ее вины. Размышляла Женя, рассеянно руля к своему дому и продумывая питательное и вкусное меню для майора. Про лаборантку Ангелину и Олега Кайданова она уже забыла.
Найдя себе местечко возле тротуара, Женька прихватила с пассажирского сиденья сумку и, втягивая голову в плечи, чтобы холодные капли редкого, едва начавшегося дождя не затекали за шиворот, вылезла из машины. И тут ее сразу же схватили чьи-то грубые, сильные руки.
Вторая темная высокая фигура шагнула ей навстречу с тротуара.
— Сумку забери, — коротко сквозь зубы распорядился тот тип, что стоял у Женьки за спиной, держа ее за предплечья.
Второй, брюнет с длинным мясистым носом и глубоко посаженными глазами, выхватил у Женьки сумку, и они потащили ее к появившейся откуда-то грязно-черной машине.
— Вы что, с ума сошли? — не очень громко и как-то жалобно пискнула Женька. Потом встряхнулась и, заставив себя собраться, прокричала громко, зло, полным, как она надеялась, грозной силы голосом: — А ну отпусти, сволочь, а то пожалеешь!
Потом вдруг обмякла в руках нападавших, а в следующий миг, когда тащивший ее тип наклонился вперед, пытаясь удержать ее отяжелевшее, повисшее, как куль с песком, тело, Женька резко дернула его вперед и вниз, он потерял равновесие, она вырвалась и, оттолкнув его, так что он не удержался на ногах и боком завалился на мокрый асфальт, рванулась прочь по пустынному переулку. К несчастью, второй тип, тот, который отнял ее сумку, не растерялся, а бросился вслед за Женькой и почти сразу же нагнал ее, схватил за рукав куртки. Завязалась драка, в это время упавший бандит поднялся, и участь Женьки была решена. Точнее, была бы решена.
