Улыбка Клавдии Матвеевны погасла.
— Аньке все отойдет, — сказала она. — У Семена Абрамовича дочка есть от первого брака. Тоже уже немолодая, а у нее дети, внуки. Вот им все и отойдет. Сюрприз будет.
— Ну, спасибо, Клавдия Матвеевна, за помощь, рада была познакомиться, — прощалась со старухой на крыльце Женя. — Если вдруг еще что вспомните, звоните.
— Ты тоже. Если приехать надумаешь, сперва звони, так не являйся. Могу не открыть, — как-то нелюбезно, как будто чужой, велела соседка. Словно, выйдя на крыльцо, они с Женей вновь стали людьми посторонними.
— Хорошо, — кивнула Женя, направляясь к забору, и, уже дойдя до калитки, обернулась.
— А Митрич про это знает? — кивнула она на старухины хоромы.
— Нет. Ни к чему это. И не Митрич он, а Иван Дмитриевич Колотыгин. Вон дом его синий с голубятней на горушке виднеется. Только не голубятня это, а наблюдательный пункт. Специально такое высокое место выбрал. Так-то, — заметила старушка, засовывая руки в карманы поношенной душегрейки. — Ну, езжай давай, у меня сериал начинается.
И Женя уехала.
Глава 17
— Она сразу же поехала в больницу. Разыскала там врачиху, которая приезжала на вызов. Доктор сегодня не работала, но Потапова как-то раздобыла ее адрес и поехала к ней домой. Проговорили не меньше получаса. Потом журналистка вернулась в город и сразу же отправилась в Суровцеву. Там пробыла сорок четыре минуты, затем отправилась домой. Это все.
— Спасибо, — сухо поблагодарил собеседника Андрей. — Можешь быть свободен. Дальше я сам, — и повесил трубку.
Журналистка проявляла чудеса предприимчивости и, кажется, сумела обскакать даже самого Андрея. Ему побеседовать с Клавдией Матвеевной Райзман, а точнее, с Кларой Мельхиоровной, так и не удалось. Старуха даже калитку не соизволила открыть. Только гавкнула из-за забора, что без ордера на участок никого не пустит. Ордер взять Андрею было негде. А было бы интересно узнать, о чем Потапова так долго беседовала со старухой.
И Андрей вновь потянулся за телефоном.
— Тук, тук. — Женька осторожно заглянула в кабинет Суровцева, боясь найти там совершенно опустившегося, абсолютно деморализованного майора. А потому удивлению ее не было предела.
— А? Здорово, Евгения! — бодро, радостно воскликнул майор, сияя ей навстречу. Лицо его выражало состояние полнейшего довольства. Он сидел на стуле, засунув руки в карманы брюк, и раскачивался на его задних ножках.
— Раскрыли дело? — радостно, напитываясь витающей в кабинете атмосферой счастливой безмятежности, спросила Женька.
— Ха, — коротко хихикнул майор. — Еще лучше.
— А что может быть лучше? — присаживаясь возле стола, озадаченно спросила Женька.
— Лучше может быть то, что начальство мне строго-настрого запретило лезть в это дело, да еще и благодарность с внесением в личное дело вынесло, — сообщил ей майор, лучась от счастья.
— А как это так? Вы же еще несколько дней назад отчаянно стенали вот на этом самом месте, жалуясь, что спасти вас может только чудо, и опасались скорого увольнения со службы, — глядя с интересом на майора, спросила Женька.
Последний вопрос произвел на майора странное действие. Он перестал раскачиваться на стуле, как-то вдруг и сразу сконфузился, покраснел, а глазки его подозрительно забегали по сторонам.
— Нет уж, колитесь, — велела ему Женька. — Все равно же не отстану.
Майор после этой угрозы затосковал еще больше, но, взглянув в Женькино решительное лицо, тяжело вздохнул и, прежде чем начать рассказ, строго-настрого велел ей об этом помалкивать.
— Если хоть одна живая душа об этом узнает, я тебя, Потапова, в порошок сотру. Так и знай, — грозно сведя брови к переносице, припугнул ее майор.
Женька только усмехнулась.
— Маг мне твой помог. Лаврентий, — неохотно сознался майор, стыдливо отводя глаза.
— Да вы что! Ездили к Лаврентию? — пришла в бурный восторг Женька, представив себе визит неказистого майора в шикарную приемную мага.
— А чего ты таращишься? Сама же сказала, нужно чудо — езжай к магу. Вот я и поехал, от отчаяния, — ворчливо рассказывал майор.
— И что он сказал? — стараясь держать себя в руках, спросила Женька.
— А пес его знает! — фыркнул майор. — Сказал что-то вроде того, что я чувствую себя овцой, которую готовят на заклание. Я решил, что начальство назначило меня козлом отпущения, заранее предвидя, что дело мне не раскрыть. Потому что всем известно, куда тянутся нити, и я, безусловно, закончу так, как назначено, если не поменяю свою личную позицию, не сойду с позиции жертвы. Я должен заставить их изменить свою точку зрения на ситуацию на себя и дело в целом, ну, и что-то в этом роде. Только заумно очень. Мне такую галиматью не повторить, — то и дело косясь на Женю, рассказывал майор. — В общем, ушел я от него еще злее, чем пришел. Вот думаю, идиот, повадился на старости лет людей смешить, по экстрасенсам бегать начал. А когда к себе вернулся, ни с того ни с сего начал вдруг все дело пересматривать, и так это хорошо у меня пошло, все детали на места встали, и, как божий день, стало ясно, кто, кого и зачем грохнул. Я аж сам себе не поверил. Сложил все бумажечки, причесал дельце и к руководству. Вот, мол, нате кушайте. Хотите, можем прямо сейчас пресс-конференцию проводить. Начальство отчетик мой просмотрело и чуть в обморок не ухнулось. — Суровцев самодовольно усмехнулся. — Короче, почесало оно репу, сбегало наверх, посовещалось, что со мной делать, и решило дело наверх передать, мне благодарность объявить и «гуляй, Вася». Чувствую, больше мне такие дела поручать не будут, да и шут с ними, — закончил свою бравурную, несколько неконкретную речь майор и полез куда-то в стол. Достал оттуда бутылку финской водки, стакан, стопку и банку с солеными огурцами.
— Петр Леонидович, вы что, с ума сошли, прямо на рабочем месте, да еще в рабочее время? — вытаращилась на него Женька. Такого майор в ее по крайней мере присутствии до сих пор себе не позволял.
— Эх, Евгения, один раз живем, зато как! — залихватски откупоривая банку с огурцами, бросил Суровцев. — Давай за компанию! Отметим мое избавление. — Он разлил водку по стопкам.
— Ладно уж, — нехотя согласилась Женя, берясь за стопку и придирчиво осматривая ее на свет. Стопка была какая-то мутная, нестерильная, хорошо хоть дохлые мухи на дне не валялись. — В конце концов, мне тоже есть что отметить.
— Да? — морщась от удовольствия, спросил майор. — Что за успехи?
— Помните Олега Кайданова, которого на трассе под Сестрорецком сбили? — хрумкая домашним огурчиком, спросила Женя, стараясь не накапать на джинсы рассолом.
— Ну? — тут же посерьезнев, спросил майор.
— Так вот, я, кажется, докопалась до сути и даже еще один труп нашла, — гордо выпрямившись на стуле, похвасталась Женька.
