Глава 6
Что же все-таки за люди эти мужики? Вот разве женщина, похоронив своего мужа или друга, могла бы через пару недель с другим по кафешкам обниматься? Нет, конечно! Хотя… Жене вспомнилась толстая избалованная баба в пестрых лосинах, у которой она дней десять назад брала интервью. Такая уже на кладбище начнет заигрывать.
Да. Наверное, дело не в половой принадлежности, а в человеке. А что за человек Дмитрий Александрович Синельников, ей еще предстояло разобраться. Сегодня в роддом заскочить она не успела, но уж завтра заедет обязательно и обязательно узнает, как поступают с телами умерших младенцев, и побеседует с медперсоналом о личности доктора Синельникова.
Женя сидела дома и тосковала. Было только восемь часов вечера, а она уже поужинала и позвонила родителям. Володя сегодня был занят допоздна и сразу предупредил, что заехать не сможет. По телику ничего интересного не показывали, и книжка не читалась.
Жене вдруг вспомнился мальчик Валера и его невинный детский вопрос: «А чем ты по вечерам занимаешься, когда домой приходишь?» Да-а. Чем она занимается? Ничем.
Нечем ей заняться. Может, оттого она и лезет в чужую жизнь, придумывает какие-то тайны и загадки, которых, может, и вовсе не существует. Вот интересно, если бы у нее были муж и ребенок, сидела бы она сейчас перед компьютером и искала бы всякие скандальные истории в Интернете, связанные с пропавшими младенцами? Вряд ли. Малыш бы требовал почитать книжку, или построить вместе домик, или сшить кукле платье, а муж хотел бы, чтобы она выслушала, как какой-то олух Сидоров завалил важное дело, а он его вытянул и спас всю фирму, и начальство его хвалило. А потом надо было бы учить стишок для детского утренника, купать ребенка, гладить мужу рубашки, или их сейчас уже не гладят, а в химчистку сдают?
«Да. Хорошо живется семейным устроенным женщинам. И ничего, что они выглядят замученными, что у них маникюр не свежий, и волосы не уложены, и в талии они расползлись, зато они нужные, любимые, на них все держится, без них не могут», — мечтательно размышляла Женя, которой вдруг ужасно захотелось замуж. А ведь три месяца назад она и думать не думала о замужестве, пока в один прекрасный день, а точнее месяц, на нее не обрушились сразу три предложения руки и сердца
[6]. Женя вспоминала, рассеянно скользя взглядом по экрану компьютера.
…в N-ской области Казахстана у семьи О-вых во время родов умер младенец, но для погребения убитым горем супругам выдали тело чужого младенца. Семья потребовала проведения экспертизы. Куда пропал ребенок и действительно ли он умер?
— Ого! — вслух воскликнула Женя и, сохранив ссылку, быстро застучала пальчиками по клавиатуре компьютера.
А ведь младенец, наверное, денег немалых стоит? Дело-то ведь не шуточное! Да и алименты платить не надо, а если ты детей регулярно производишь, это фактор немаловажный. В голове у Жени вспыхивали и гасли сотни самых диких и разнообразных версий, за любую из которых какой-нибудь голливудский сценарист с радостью отвалил бы ей не одну тысячу долларов. И к тому же Испания!
В Испании на протяжении десятилетий продажные врачи и акушерки подпольно торговали младенцами, разлучали двойни, сообщали родителям о смерти новорожденных, там до сих пор обнаруживаются пустые детские могилы, а сотни людей разыскивают свои настоящие биологические семьи.
«Да, но торговать собственными детьми? — тормознула Женя полет своей буйной фантазии. — Да нет. Невозможно. Конечно, Синельников бабник, и даже Лену он не любил и не сильно горюет о ее смерти, но вот украсть и продать собственного ребенка? Нет. Чушь какая-то. А может, они с Леной вместе решили его продать? А всем соврали, что он умер?»
— Господи! Какой бред лезет мне в голову! — покачала головой Женя, усмехнувшись собственным безумным идеям. Но мысль посетить роддом и покопаться в личной жизни доктора Синельникова она не оставила.
— А, Евгения Викторовна! — поднимаясь Жене навстречу, как-то насмешливо грозно поприветствовала журналистку Светлана Игнатьевна. — А я вас ждала.
— Да что вы? — тут же напряглась Женя. Ох, чувствовала она недоброе, ох, чувствовала!
— Вы же небось по поводу приятельницы своей пожаловали? — все так же, чуть насмешливо и не очень дружелюбно уточнила акушерка, стоя перед девушкой, засунув руки в карманы. Словно воспитательница детского сада перед нашкодившим воспитанником. Сходство усиливалось наличием белого халата. В Женином детском саду именно так воспитатели и выглядели.
— Да, — робко проговорила Женя, испытывая необъяснимый дискомфорт.
— Садитесь, — кивнула ей на стул акушерка и сама грузно опустилась на место. — Так вот. Матвеева вас обманула, сказав, что ребенок умер.
— Как это? — встрепенулась возмущенно журналистка. — Да я же ее видела, на ней лица не было, она просто почернела от горя.
— Не исключаю, что ваша подруга просто не рассчитала свои силы, когда дала согласие на участие в такой программе, — строго кивнула Светлана Игнатьевна.
— В какой программе? — вытаращилась на нее еще более заинтригованная Женька.
— Суррогатного материнства. Ребенок, которого она вынашивала, принадлежал не ей. Точнее, биологическими родителями ребенка были другие люди, — уже другим, спокойным, без всякого вызова или насмешки тоном проговорила Светлана Игнатьевна.
— Как же так? Она такая счастливая ходила, когда беременная была, про ребенка рассказывала, про предстоящую свадьбу, и вообще. Я же ее у вас здесь в роддоме встретила, — пыталась осмыслить новость Женя.
— А до этого вы когда с ней последний раз виделись? — чуть склонив набок голову, спросила акушерка.
— Ну, на выпускном, наверное, — проговорила девушка, продолжая думать о своем. — Мы в одном классе учились.
— Вы столько лет не виделись, а тут такая встреча, к тому же каковы были шансы, что вы вновь встретитесь в ближайшее время? Может, ей похвастаться захотелось, а не пускаться в сложные объяснения, — предположила Светлана Игнатьевна.
— Да, но зачем было врать, что ребенок умер? — несогласно пожала плечами Женя.
— Ну, вероятно, встреча была неожиданной, ничего лучше в голову не пришло, к тому же, если она болезненно переживала разлуку с ребенком, это объяснение показалось ей наиболее реалистичным. Ведь для нее он действительно умер, да и вы наверняка, услышав такое, сразу же оставили ее в покое, — развела пухлыми крепкими руками акушерка.
— Ну да, — почти добавила про себя Женя. — Значит, ребенок жив, здоров и находится у собственных родителей, — заключила она. — А что это за люди?
— Ну, знаете! — фыркнула акушерка. — Вы что, и их решили навестить? Никак не угомонитесь?
— Нет, нет. Это я так, просто, — поспешила успокоить акушерку Женя, поняв, что перегнула палку. — Значит, Синельников не был отцом Лениного ребенка? — сама себя спросила девушка, но ответ получила от Светланы Игнатьевны: — Ну конечно. Просто он вел ее беременность, наверняка был в курсе суррогатного материнства и оказывал дополнительное внимание, поддерживал.
