Странно как-то. Неужели Полина права, и они просто скачали базу данных в каком-нибудь роддоме в рекламных целях? Но, с другой стороны, Полина твердо сказала, ребенок был ее собственный. Какой ей смысл был врать? Она сразу же это сообщила и вообще вела себя спокойно, не нервничала, не финтила. Хм. Взять медкарту живой женщины проще, чем заполнять многочисленные графы данных, выдумывать результаты анализов и прочее, размышляла Женя, бредя к припаркованной за два квартала машине, перенасыщенность личного транспорта перед Полининой новой многоэтажкой впечатляла. Сколько хватало глаз, не просматривалось в новом «благоустроенном» квартале ни кустика, ни деревца, ни травинки, зато машины плотными рядами теснились на маленьких заасфальтированных пятачках дворов. Ужас!
Какое счастье, что она, Женька, живет в своем маленьком уютном флигеле, с темной неосвещенной лестницей, маленьким запущенным двориком с одиноким кустом сирени и свежим ветром с Невы. Но одним безусловным плюсом этих диких, застроенных тридцатиэтажками кварталов было наличие большого числа гипермаркетов, жителям Васильевского острова такое разнообразие и не снилось.
«Может, заехать в «К-Руоку»? Купить каких-нибудь финских деликатесов и побаловать Володю вкусным ужином?» — пришла в голову Жене неожиданная мысль. Володя был в последнее время к ней очень внимателен, они даже выбрались в течение прошлой недели один раз в кино и один раз в ресторан. Объективности ради стоит заметить, что при его вечной загруженности и хронической усталости это было немало.
Пожалуй, стоит его побаловать. Но вот готовить ужин Женя будет в его квартире, ключи у нее есть, сюрприз будет что надо, коварно решила она и, закусив нижнюю губу, прищурила глаза, вытянула трубочкой губы и взглянула на свое отражение в зеркале. И тут до нее дошло, что Володя еще вчера вечером уехал в Мурманск в командировку.
Она обиженно заморгала, губы выгнулись унылой подковой.
Но деликатесы Женя все же купила. Приехала домой и устроила себе пир, разместившись в комнате с двумя подносами. По телику показывали всякую дребедень, девушка выбрала что-то «юмористическое» с Нагиевым в главной роли и принялась трапезничать. Рядом урчал, словно турбина, Корнишон, требуя подачек с барского стола. Сильвер, получив свою порцию лакомств, праздновал в клетке.
Женя лопала, Нагиев хохмил, а мысли девушки то и дело возвращались к Полине Егоровой. Что-то в их сегодняшней беседе не давало ей покоя. И Женя никак не могла понять что. Наконец она не выдержала, отставила поднос, предоставив Корнишону мародерствовать среди тарелок, и пересела за компьютер. Она открыла личное дело Полины и еще раз внимательно все просмотрела. Ничего особенного, никаких зацепок. Тогда посмотрим дело биологических родителей ее ребенка. Впрочем, эти люди как раз могут быть выдуманы просто из головы, и адрес их, и телефон. Хотя позвонить, конечно, можно. Жаль, фотографий заказчиков к делу не приложено, было бы любопытно, размышляла Женя, все еще пытаясь понять, что ей не дает покоя в истории Полины.
Ну, конечно же! Ребенок! Он умер! Неожиданно сообразила она, бездумно рассматривавшая до этого два перевязанных лентами свертка в верхнем углу сайта. Один сверток голубой, другой розовый, желанные трофеи заказчиков фирмы. У Полины ребенок умер, и у Лены тоже умер.
Вот что ее зацепило. Конечно, это могло быть простым совпадением, а могло и не быть.
Да, но у Лены ребенок был суррогатным, а у Полины своим, покачала головой журналистка.
Да, но Лена тоже говорила, что ребенок ее собственный, возразила она самой себе. Но у Лены были обстоятельства, она не хотела, чтобы близкие знали правду о…
«А с чего это ты взяла? — остановила сама себя Женя. — Со слов акушерки Светланы Игнатьевны? Нет. У Лены же был договор, и акушерка его видела».
Да мало ли что она видела, отмахнулась девушка, его могли и подделать, или акушерка могла соврать. И тут она поняла, что уже некоторое время ведет сама с собой оживленную и весьма эмоциональную дискуссию. Причем, меняя точку зрения, она меняла всякий раз позу в кресле, перемещаясь от одного подлокотника к другому.
— Что это я? — задала она вслух вопрос, занимая центральную, нейтральную позицию. Уж не симптомы ли это раздвоения личности? Женя нервно усмехнулась и вернулась к размышлениям, строго следя за собственной позой в кресле.
Итак, об участии Лены в программе суррогатного материнства она узнала из третьих рук. Да, но как же быть с биологическими родителями ее ребенка, Феденьки? Он-то реально существует, и документы на него оформлены, и расчеты произведены. Женя нахмурилась, а ее рука потянулась к телефону.
Глава 14
Артур и Клара Карон. Так звали биологических родителей Полининого ребенка. Адрес, телефон, все как положено, но вот паспортные данные в договоре, на которые она сперва не обратила внимания! Елки, да они французы!
Так. А телефончик указан русский. А что, если попробовать вычислить их французский номер? Женя уже забыла и о своем пиршестве, и о Корнишоне, нахально обосновавшемся на тарелках с ветчиной и колбасой.
Девушка пробежалась по досье. Жили супруги в Гавре, и поиск их французского номера телефона в Гугле занял какое-то время в основном из-за того, что Женя не знала французского, но все же она его отыскала. Вот что значит настойчивость, упорство и вера в себя!
Впрочем, на этом везение закончилось. Телефон не отвечал.
«Ладно. Еще не вечер, — успокаивала себя Женя. — Что же произошло с Полиной?» — размышляла она, страдая от вынужденного бездействия.
А может, позвонить еще кому-нибудь из суррогатных матерей? Почему она так быстро сдалась? И девушка открыла список. Начнет она в хронологическом порядке.
Первые пять матерей радости от Жениного звонка не испытали, но все же сообщили, что сотрудничеством с фирмой довольны, никаких претензий к ней нет. Зато шестая девушка, так же как и Полина, заявила, что ни о каком «Материнство возможно» и слыхом не слыхивала. Ребенка действительно родила, но он умер вскоре после родов.
А вот встречаться с Женей она не захотела.
— Послушайте, я не знаю, что вам от меня надо, но я едва оправилась после этой трагедии. У меня начала налаживаться жизнь, появился новый человек, с которым я хочу построить все заново. Оставьте меня, пожалуйста, в покое, — несколько плаксиво, но все же довольно твердо потребовала девушка.
Женя попробовала настаивать, уговаривать, но ничего не вышло. Что же делать? И правда оставить ее в покое? Ну уж нет. Наверняка в деле указаны биологические родители ее ребенка, и уж они-то просто не могут оказаться французами. Никак! И Женя сердито забарабанила пальцами по клавиатуре.
Уф, вот они, родимые, русские. Грачевы Михаил и Татьяна. Звонить немедленно! И она схватилась за телефон.
— Добрый день, меня зовут Евгения Потапова, — ласково защебетала в трубку Женя, — могу я услышать Михаила?
— Я слушаю, — ответил глубокий, спокойный голос, по ощущениям принадлежавший человеку еще не старому. Так, средних лет, возможно, моложе.
