— Наташа, вы только не сердитесь, но это я звонила вам сегодня по поводу суррогатного материнства. Умоляю вас! Не выгоняйте меня сразу, дайте три минуты объяснить, что происходит, а потом уже можете выгонять, — торопливо говорила Женя, видя, как меняется добродушное Наташино лицо, как заостряется нос, вытягиваются в тонкую злую полоску губы. — Пожалуйста, выслушайте меня, из-за этой неизвестной вам фирмы убили мою подругу, и вы как-то связаны со всем этим, пока не знаю как.
— Натуль, а что за суррогатное материнство? Ты мне ничего не говорила. Какие-то неприятности? — откладывая молоток и вытирая руки о фартук, обернулся к девушкам Кирюша.
Женя испуганно съежилась и жалобно взглянула на здоровяка. Но Кирюшино лицо не выражало никакой угрозы, так, заботливое любопытство. Журналистка немного расслабилась. Хотя бы бить не будут.
— Это та женщина, которая все время звонит мне, я говорила тебе, — плаксиво пожаловалась Кирюше Наташа, поднимаясь из-за стола. — Она все никак не оставит меня в покое. Вот теперь домой приперлась. А я-то думала…
Она не договорила, что именно думала, просто спряталась за Кирюшину спину, полностью исчезнув из Жениного поля зрения, словно ее и не было на кухне.
— Да, но, может, у нее и правда что-то важное? Может, послушать? — вопросительно глядя на Женю, проговорил Кирюша, так, словно это он именно с Женей советовался, слушать ее или нет.
— Дайте мне пять минут, я вам все объясню, — вложив в просьбу всю возможную убедительность, попросила журналистка.
— Ладно, — согласился Кирюша. — Надо выслушать.
— Спасибо, — выдохнула с облегчением девушка. — Наташины координаты, историю болезни и прочие данные я обнаружила в базе данных фирмы, занимающейся суррогатным материнством. Согласно ее базе, Наташа была суррогатной матерью, выносила и родила здорового ребенка, который впоследствии, согласно договору, был передан биологическим родителям, — начала Женя.
— Я уже говорила, ничего о них не знаю, — плаксиво возразила Наташа, выглядывая из-за Кирюшиного плеча, вероятно, ей пришлось встать для этого на цыпочки.
— Я знаю, — согласилась журналистка. — Но вот что странно, биологические родители получили вашего, то есть своего ребенка. Во всяком случае, они так утверждают. Заплатили все деньги, которые должны были вам по договору, и получили своего малыша. Всем довольны, никаких претензий к фирме не имеют.
— Что за ерунда? — на этот раз без всякой плаксивости проговорила Наташа, снова выглядывая из укрытия.
— Да. Это странно. А месяц назад, точнее два месяца назад, одна моя подруга родила ребенка. Всем знакомым она говорила, что это был ее ребенок, но он умер сразу же после родов. А в роддоме мне твердо заявили, что ребенок жив, здоров, просто подруга моя участвовала в программе суррогатного материнства, и ребенок был не ее. Биологические родители это подтвердили, документы, имевшиеся в фирме, это тоже подтвердили.
— А ваша подруга? — нахмурившись, спросил Кирюша.
— А моя подруга к этому времени была мертва. Ее убил наркоман в собственном подъезде, из-за денег, — волнуясь, объясняла Женя. — А может, и нет. Это я и пытаюсь выяснить. Я не понимаю, что происходит в этой фирме, кому чьих детей отдают, кто был суррмамой, кто нет? С виду вроде все всем довольны, ни у кого никаких претензий, но концы-то с концами не сходятся!
— Та-ак, — протянул Кирюша, снимая фартук. Он опустился на табурет, потом кивнул Наташе: — Садись, Натуль. — И барышня послушно опустилась к нему на колено. — Действительно, стоит разобраться.
— Но я ни в какой программе не участвовала, это был мой собственный ребенок, — прижимая к груди руки так, словно боялась, что ей не поверят, в который раз повторила Наташа. — Я же тебе рассказывала. — И она взглянула на Кирюшу несчастными, мокрыми глазами.
— Я знаю, потому и интересно, как ты попала в базу данных этой фирмы. Правильно? — обернулся он к Жене.
— В общем, да, — ответила та неопределенно, — но возможно, эта фирма для каких-то целей скачивает базы данных в роддомах, отдельные истории болезней. А кстати, вы где рожали, не в третьем роддоме?
— Нет, в клинике Шлосберга
[7]. И там же стояла на учете. На платной основе, конечно, — отчего-то краснея и стараясь не смотреть на Кирюшу, проговорила Наталья.
— Ясно, — судорожно соображая, кивнула журналистка. Тут клиника Шлосберга, у Полины доктор Красилова, у Лены третий роддом. — А как фамилия доктора, у которого вы наблюдались? Красилова?
— Нет, — покачала головой Наташа, чувствовалось, что ей неудобно обсуждать эту тему при Кирюше. Хотя тот, кажется, не возражал.
Никаких совпадений. Даже зацепиться не за что, озадаченно размышляла Женя.
— Наташа, я понимаю, что влезаю не в свое дело, но как звали отца ребенка? — скрестив наудачу пальцы, спросила она.
Наташа возмущенно вскинула голову и решительно захлопала ресницами, но потом, поймав спокойный, благодушный взгляд Кирюши, успокоилась и ровным, почти спокойным голосом проговорила:
— Погодин Алексей Юрьевич. Мы расстались вскоре после рождения ребенка. Уже давно.
Погодин? Среди сотрудников фирмы никакого Погодина не было. Что же еще спросить у Наташи? Но пока Женя соображала, в беседу включился Кирюша и сделал это весьма уместно.
— А чей же ребенок достался тем людям? Кто его вынашивал?
— Вот именно, — вздохнула журналистка. — Они считают, что Наташа. Они выбрали ее по базе данных. Мадам обязательно хотела, чтобы суррогатная мать имела высшее образование и была симпатичной. Я еще удивилась таким требованиям, обычно на подобные эксперименты соглашаются люди нуждающиеся, как правило, малоимущие, и, скорее всего, со средним или среднетехническим образованием, приехавшие из провинции. Я специально в Интернете статистику изучала. А они утверждают, что им предложили несколько потенциальных мам на выбор, и все петербурженки и с высшим образованием.
— А что, если… — наморщив лоб, проговорил Кирюша, потом помолчал и, взглянув на девушек, продолжил: — А может, они слукавили в том, что, показывая заказчикам фото беременных жительниц Петербурга, подсаживали эмбрион совершенно другим женщинам? Например, каким-нибудь жительницам бывших союзных республик, это и дешевле, и найти таких проще. Но заранее зная, что большим спросом пользуется другой контингент, они шли на мелкое мошенничество. И заказчикам показывали подлинные медкарты реально существующих женщин подходящего возраста, с высшим образованием, и настоящие фото, снятые где-нибудь из-за угла. Но обязательно настоящих женщин. На случай, если кто-нибудь захочет навести справки. Вы же сами говорили, что заказчики никогда лично не знакомились с суррогатными матерями.
— Точно, — кивнула сосредоточенно Женя. — В этом что-то есть. Значит, они находят каких-нибудь украинок или молдаванок, селят их в съемной квартире. Кормят, поят, проводят ЭКО и платят вдвое меньше, чем стоят подобные услуги жительниц Петербурга. Клиенту показывают фиктивных матерей. Причем подставные матери и сами были не в курсе, что их как-то используют. Да, в этом что-то есть. И смысл есть, и логика. — Она окинула просветленным взором своих новых знакомых.
