Мне казалось, я просто был хорошим парнем, но я был еще и лидером. Я строил свою жизнь вокруг интересов моих ребят.
В подготовке новобранцев, как и во многих других ситуациях, глупо поступать иначе. Меня окружали люди, от которых я всецело зависел. В военное время само наше существование будет зависеть друг от друга.
Инструкторы по строевой подготовке — закаленные парни, повидавшие жизнь и смерть во всех их проявлениях и побывавшие минимум на двух континентах, — были настоящими лидерами в Пэррис-Айленде, независимо от звания. Теоретически я был боссом, но моей главной обязанностью было руководить, одновременно учась быть лидером.
Когда я раздавал пончики в один из дней той крайне важной для всех недели, язык тела окруживших меня ребят выдавал напряжение: сжатые губы, поднятые брови, опущенные подбородки, скрещенные руки.
Сержант Хауэлл выглядел особенно озабоченным. Он попытался устроиться в кресле, но был настолько на взводе, что примостился на краешке, прижав руки к бокам. Он превратился в глыбу из тугих мышц и прямых углов, плечи зажаты так, что шеи почти не видно. Некоторые взглянули на Хауэлла, потом на меня, как бы говоря: пора стать боссом, лейтенант!
Я отвел Хауэлла в сторонку.
— Вас что-то беспокоит?
— Да, черт возьми. — Хауэлл говорил прямо, без обиняков, и не скрывал эмоций. Мне это нравилось, его подчиненным тоже: они всегда понимали, что к чему. Нет лучше средства внушить доверие, чем разговор начистоту.
Наш командир роты, однако, считал Хауэлла занозой в заднице — непредсказуемым человеком, не совместимым с правилами нового политкорректного этикета, который принят в корпусе морской пехоты в послевоенное время. Хауэлл и капитан плохо ладили, и однажды их противостояние достигло точки кипения перед взводом, когда капитан начал распекать Хауэлла за брань в адрес одного из матросов — четкое табу, хотите верьте, хотите нет, — на что Хауэлл ответил, по сути, так: «Вы что, блин, пытаетесь опустить меня, сэр?»
Хауэлл рассказал мне о краже. До той минуты он держал все это в секрете, под своей широкополой шляпой.
Дело плохо. Ситуация безвыходная. Если заставить виновный взвод выдать вора — что было маловероятно, — весь взвод будет чувствовать себя преданным: либо одним из своих, либо нами, либо обеими сторонами.
Вора, конечно, ждет увольнение за недостойное поведение с лишением прав и привилегий, что отразится на всей дальнейшей жизни парня, который, вероятно, впервые совершил преступление, поддавшись искушению или по глупости.
Но если мы не уладим дело с жертвой, это лишит его веры в товарищей, которая обеспечивает безопасность морской пехоты в опасных ситуациях. Позже это может навредить ему или тому, кому он не помог и не поддержал так, как если бы его жизнь и здоровье были поставлены на карту.
Единственный способ не выносить сор из избы, решить все внутри взвода, — пустить шапку по кругу. Это должно восстановить доверие новобранца к организации, которая однажды потребует от него отдать свою жизнь. Вдобавок это укрепит взаимоотношения в самом взводе.
Но это абсолютно незаконно. Офицерам и сержантам строжайше запрещено организовывать сбор средств в любой форме среди подчиненных: это расценивается как давление на людей.
Однако сержант Конрад Хауэлл гораздо выше ценил дух братства морских пехотинцев, чем букву закона.
— Я справлюсь, сэр, — сказал он. Я понял, что он имеет в виду, и он знал, что я понял. Он предлагал пустить шапку по кругу и сберечь доверие виновного, возможно, за счет собственной карьеры. Когда-то в Азии его командир нарушил правила и тем самым фактически спас ему жизнь, и сержант помнил об этом. Он старался отдать этот долг, хоть и символически, в форме маленьких добрых поступков на протяжении всей своей карьеры.
— Сержант, — сказал я, — это не проблема. Мне в голову пришла одна идея, и я займусь ею сам.
— Спасибо, сэр! — Вся его фигура выражала облегчение. Он с удовольствием прикончил свой пончик.
Я доел свой, спрашивая себя: ну, лейтенант, и каков же твой план?
На столе оставался последний пончик, и впервые в жизни я взял его себе. Я как никогда нуждался в биохимической поддержке.
Пончик и сладкий кофе со сливками придали мне тот заряд бодрости и уверенности, который обычно дают сахар и кофеин.
Я был рад, что все это случилось в пончиковый день, и благодарен за все предыдущие такие дни. Ведь я нутром чувствовал, что без этой «пончиковой дипломатии» у меня бы не сложилось такого откровенного общения с подчиненными. Признание, которым я во многом был обязан этому ритуалу, способствовало установлению доверительных отношений, обеспечивших мне возможность маневра. Именно это было последней надеждой на улаживание казавшейся неразрешимой проблемы без краха чьей-либо карьеры — в первую очередь моей. «Всегда гибок».
Химия доверия, вводный курс
Доверие — это эмоция. В основе эмоций лежат химические вещества, прежде всего нейротрансмиттеры и гормоны. В формировании положительных эмоций типа доверия участвуют преимущественно дофамин, серотонин, гамма-аминомасляная кислота (ГАМК), адреналин, эндорфины и ряд других мессенджеров, обеспечивающих связь мозга с телом.
Они курсируют от мозга к другим частям организма и обратно, формируя постоянные петли обратной и прямой связи, которые гармонизируют психическое и физическое функционирование человека.
Когда вы помогаете людям открывать сердца доверию, это запускает целый фейерверк биохимических реакций, которые вознаграждают мозг, смягчают сердца и вызывают желание увидеть вас снова.
Но если вы заставите людей думать, что лучше не раскрывать перед вами душу, они почувствуют только холод отчуждения, усиленный мучительными спонтанными страхами, которые есть и будут у всех нас и которые постоянно нашептывают: никому не доверяй.
У страха превосходная память, и он может навсегда оставить человека в оцепенении. Наши страхи живут глубоко в рептильном мозге, в доме с привидениями под названием «миндалевидное тело», расположенном близко к позвоночнику. Это идеальное положение, чтобы привести тело в действие, прежде чем у мозга появится шанс поразмыслить. Этот дом населен призраками прошлых предательств, старающимися вас защитить, как делают все страхи, при этом мешающие вам полноценно жить.
Чтобы доверять другим и самому пользоваться доверием, иногда нужно убраться в своем доме и подавить страшные воспоминания, которые не дают мыслить здраво, отравляют биохимию вашего настроения и провоцируют раздражительность.
Очень трудно расстаться с темными моментами прошлого. Каждый должен делать это по-своему; кому-то это труднее, кому-то проще. Этот путь вы должны пройти сами, но мы все в глубине души чувствуем, откуда начинать. Если хорошенько поищете свой путь, вы его найдете.
Прежде всего необходимо заняться самыми тревожными мыслями и примириться с ними. Чтобы достичь уровня доверия, которого требует лидерство, придется заменить страхи из прошлого, которые когда-то вас оберегали, новыми воспоминаниями: позитивными, благодарными моментами усмирения эго, безоценочного принятия, признания ценности других, великодушия и здравого смысла. Эти воспоминания, располагающие к обоюдному доверию, приводят нас в то душевное состояние, которое обычно можно описать как любовь.
