— Тоже? — поднял брови Смеловский.
— Ну, как твоего Альберта, — кивнула я ему. — Того он в озере утопил, а этого в реке… Воистину мокрушник!
— Действительно, как-то слишком быстро Генрих появился там, на дамбе, где мы этот труп нашли, — согласилась со мной Алка. — Только зачем ему было убивать посыльного, который пытался добыть для них с Зарой заветную банку?
— Слушай, да я бы сама его убила за то, как бестолково и бессмысленно он эту банку добывал! — Я всплеснула руками, и Трошкина с намеком покашляла, явно призывая меня не горячиться. — То есть я хочу сказать, что как секретный агент этот посыльный себя совершенно дискредитировал, так что желание отстранить его от дела вполне можно понять.
— Отстранить — не значит устранить, — заметил Смеловский.
Знаток семантики! Мы с ним вместе на филфаке учились…
— А Генрих наполовину немец, наполовину грузин, он мог не вникнуть в такие языковые тонкости, — парировала я. — И вообще, чего вы ко мне-то пристали? Спросите Генриха, он ли убил посыльного, и если да, то зачем. Может, это у него вообще случайно получилось.
— Вот как? Пожалуй, я ненадолго оставлю вас, мне нужно сделать пару звонков, — решил Денис, вставая из-за стола.
Оставшиеся проводили его взглядами и зачем-то заговорили тише.
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но сейчас должен признать: это большая удача, что в числе твоих преданных кавалеров этот неглупый полицейский, — признался Смеловский.
— Да, на Дениску можно положиться, он сделает все необходимое, чтобы довести эту историю до логического конца, — похвалила Кулебякина Трошкина. — Все нужные службы будут подключены, все виновные найдены, плохие парни — наказаны, хорошие девочки — вознаграждены… Нашему майору не привыкать, он всегда так делает.
— Мы бы и без него разобрались, — проворчала я. — Нас просто здорово запутали все эти мальчики. Кто с коробкой, кто за посылкой, кому мед…
— Кому код, — в рифму закончил Матвей и потянулся за оладушком.
Все уставились на него.
— Да приходил такой женоподобный мальчик в красной кепочке, — объяснил наш миллионер, макая оладушек в варенье. — Немой, наверное. Даже не поздоровался, сразу развернул бумажку с вопросом про код.
— Так это небось переодетая Зара была! — подпрыгнула Алка. — Только она вовсе не немая, просто помалкивала на всякий случай, чтобы ее по голосу не узнали!
— Подожди, Алка. — Я приземлила подружку и осторожно, чтобы не спугнуть, поинтересовалась у Матвея: — И какой код?
— Сорок восемь, шестнадцать, а что?
— Мотя, — ласково позвала Алка. — А ты знаешь, что это за код?
— ПИН-код моей банковской карточки, а что?
Смеловский тихо пискнул, поймал мой гневный взгляд и одной рукой схватился за сердце, а другой зажал себе рот.
— А что на той банковской карточке, Мотя? — гипнотически нежно спросила я.
— Миллион долларов, а что? Ой!
Мотя замер истуканом, а мы с Алкой и Максом вскочили и пустились вокруг стола в индейский пляс. Зяма улыбался и аплодировал.
— Он вспомнил! Он вспомнил! Он вспомнил, вспомнил, вспомнил! — в чеканном ритме революционного клича «Эль пуэбло! Унидо! Хамас сера венсидо!» скандировал Макс, победно вскидывая кулак, как Че Гевара.
Мы с Трошкиной восторженно визжали поросятами, а потом взялись за руки и закружились в хороводе, сочиняя экспромтом:
— Как на Мотиной кредитке баксов целый миллион! Миллион, миллион! Кто не хочет — выйди вон!
— Нет уж, тут только выйдешь — пропустишь самое интересное! — несколько обиженно заявил вернувшийся Кулебякин. — Это что за масленичное гуляние в неурочный срок, что я пропустил?
— Мотя вспомнил ПИН-код банковской карточки, на которой у него призовые деньги с турнира по покеру! — объяснила Трошкина, останавливаясь и обмахивая разгоревшееся лицо ладошкой. — Уф-ф-ф… Кстати, Мотя, а сама карточка где?
— У бандитов? — предположила я. — Ну, ничего! Они код не знают, а ты придешь в банк лично, скажешь, что карточку потерял, покажешь паспорт и получишь свои денежки без проблем!
— У бандитов другая моя карточка, — сказал вдруг Мотя и снова замер. — Какая — другая? Не помню…
— А я тебе подскажу, мой друг-миллионер! — Смеловский хлопнул его по плечу. — Ты, красавец, на турнире не только главный приз взял, но и еще одну сумму выиграл, небольшую, около тысячи долларов. Соответственно дали тебе две карты. И если отняли у тебя только одну из них, то возникает закономерный вопрос…
— Где карта, Билли?! — рявкнула я, как пират.
— Но я Матвей…
— И это прекрасно! — Трошкина с усилием отодвинула меня в сторону и постаралась придать своему голосу завораживающую мягкость, да только ничего у нее не вышло. — Где карта, Матвей?!
— Не помню…
Долгая пауза до краев наполнилась разочарованием.
— Вот блин, — досадливо сказал наконец Кулебякин.
— А тебе-то что за горе? — вызверилась я на него. — Ты про миллион этот и знать не знал!
— Я говорю, вот блин! — Денис потыкал пальцем в пол. — Вы тут оладушек раздавили, плясуны-хороводники.
— Ничего страшного, — сказала я, остывая. — Сейчас уберем.
— Ничего страшного. — Трошкина погладила по согбенной спине удрученного Мотю. — Вспомнишь ты, где эта карта. Не сегодня, так завтра вспомнишь, все равно спешить особо некуда, когда ты еще в банк сходишь…
— Да мог бы прямо завтра сходить, — вздохнул Смеловский. — Я не успел сказать, что паспорт тебе сделали, билеты у меня, и уже завтра мы летим в Москву.
— А мы в Екатеринодар, — сказал Кулебякин и крепко взял меня за руку.
— Нет, — брыкнулась я. — Я еще Тбилиси толком не посмотрела!
— Да! — повторил милый. — Тбилиси посмотришь в другой раз, когда вокруг бандиты виться не будут.
— Я тоже несколько устала от бандитов, — томно пожаловалась Зяме Трошкина. — Может быть, мы тоже домой?
— Вообще-то я думал затовариться еще парой сотен шарфиков, но для начала и этих хватит, — решил братец. — Мне не терпится запустить новый бизнес, поэтому я согласен: летим домой!
Дзи-и-и-инь! — настойчиво запел дверной звонок.
Все замерли.
— Неужто снова кто-то за посылкой? — шепотом ужаснулась Трошкина.
— Предлагаю не открывать, — быстро сказал Зяма. — С посылкой-то мы разобрались, а вот с бандюгами из подворотни продолжать разборки как-то не хочется!
Но это были не бандюги, а наши родные папа, мама и бабушка.
— А что это вы такие? — замерла на пороге мамуля.
— Избитые, — подсказал ей правильное слово опытный воин папуля.
