Крови было так много, что утром, когда люди пришли проверять ее простыню, очень удивились. Бывалые дамы с подозрением смотрели на окровавленную тряпку и отходили в сомнениях. Одни говорили, что Гасан слишком сильно порезался, переусердствовал, как это делали иногда, прикрывая невесту. Другие шутили, что Гасан кого-то зарезал. Надин стояла перед ними в полуобморочном состоянии и молчала, опустив глаза.
Вышла свекровь, заценила кровавую тряпку, сказала: «То». Все отошли, шушукаясь между собой: «Почему столько крови? Как такое может быть?»
Только после этого Надин попросила, чтобы ее отвезли в больницу. Врач, который ее смотрел, захотел позвонить в милицию, он предложил ей написать заявление. Не люблю медицинские подробности, но, чтобы вам было ясно, скажу: такими разрывами, как у нее, обычно заканчиваются групповые изнасилования или тяжелые роды. И все это случилось с девочкой, которая посещала творческую лабораторию по литературной критике, где писала рецензии на постановки молодежного театра.
Когда она вернулась от врача, муж плакал и просил прощения. «Не бросай меня, только не уходи, я без тебя не могу и т. д. и т. п.». Она осталась, потому что, как вы помните, вернуться в дом родителей после несанкционированной свадьбы невеста не может. А то люди скажут, что она коза.
Отец не навестил ее ни разу за все полтора месяца, что она прожила в доме у родителей мужа. Папа не хотел ее видеть, да и к тому же по закону сорок дней невеста не имела права высунуть на улицу нос и встречаться со своей родней.
Это были как раз летние каникулы. Как было бы чудесно провести их дома, с мамой, с сестрами… Но черт ее дернул выйти замуж так срочно. Все каникулы она была на побегушках у свекрови.
В доме соблюдали еще один старый обычай. Молодуху отпускали спать последней, уйти почивать раньше она не имела права, сначала нужно помогать на кухне, убрать дом, а потом… Да, еще и потом: она обязана дождаться, пока все поужинают, посмотрят телик, выпью чай, искупаются, поваляются на диванах… Она за всеми уберет, убедится, что больше никому ничего не нужно, и только после этого отчаливает в спальню.
И вот пока семья глядит свой телик, невестка убирает на кухне, моет полы во всем доме, стирает, гладит, а когда все сделает, садится отдыхать в уголок и ждет, мало ли, вдруг еще кому-то и водички захочется. Обычай дурной и неэффективный, ее родители со своими снохами так не поступали, он соблюдался только в необразованных семьях среди грубых людей.
У Гасана был младший брат. Красивый, но невоспитанный мальчик, склонный к садизму так же, как и старший брат. Он всегда приходил поздно и любил пройтись в грязной обуви по чистому полу. Надин мыла пол в конце дня, чтобы утром все шлепали по полу своими нежными пяточками.
Однажды Надин встретила братца в дверях, она как раз закончила уборку и постелила перед ним тряпку, чтобы он вытер ботинки. Полы блестели, еще мокрые, и этот поганец, ухмыльнувшись, перешагнул через тряпку и демонстративно протопал через весь дом.
– Мне так обидно было… – вспоминала Надин. – Я не могла дождаться, когда же мы уедем в Россию. Гасан меня спросил: «Может быть, мы останемся?» Я так испугалась… Я не смогла бы с ними жить, там всем заправляла свекровь. Она любила больше младшего сына. Он меня возненавидел, не знаю, чем я не угодила. В следующий раз он сказал на меня «шлюха». Сквозь зубы процедил, опять с ухмылкой: «Шлюха» – и плюнул мне на пол. А я за ним вытирала, и грязь, и его плевки. Гасану я сказала, не жаловалась, просто спросила: «Почему твой брат меня ненавидит?» А он сразу начал с ним драться. Брат начал кричать на меня: «Эта шлюха сбежала от отца, а мы ее приютили в доме». Вы представляете?.. Гасан его бьет, этот орет на меня… Свекровь прибежала и сразу все перевернула против меня, сказала, что я пришла к ним в дом не по закону и теперь начала ссорить ее мальчиков. Гасан меня защищал, и за это я ему все простила.
В сентябре Надин вернулась в Россию, в свою маленькую комнату, которую молодоженам выделил факультет. Она сделала там себе маленькую кухоньку и купила маленькую детскую кроватку. Гасан вел себя тихо, пока она была беременна, он ее не бил.
Он начал убегать из дома, на ночь, на пару дней. Беременная жена была ему не интересна, когда в город приезжала компания земляков, он всегда уходил кутить вместе с ними. Возвращался он недовольным, честные, умные глаза Надин его раздражали. Она молчала: «Но взгляд ее говорил: все знаю, все понимаю, не упрекаю, не прошу…» Как у собаки, да.
Гасану нужно было двинуть в челюсть пару раз, лупить его, ругать, как мать его лупила, тогда он был бы счастлив. К любви, к прощению, к спокойствию он не привык.
От этого он впадал в истерики, опять рыдал, просил прощения не пойми за что, она опять его жалела, целовала…
Потом родился сын. Гасан назвал его Хасаном, это что-то вроде того, как у нас в деревне девочек называют Эльвирами. Молодой отец хвалился сыном, в комнатушку приходили друзья, поздравляли, заваливали золотом малыша и маму. И даже от отца Надин получила письмо, папа поздравил и пригласил домой на лето. Надин была почти счастлива, осталось только мужу уладить дела с работой, его торговля шла не очень… И тут примерно через год-полтора, когда малыш подрос, у Гасана начались регулярные приступы агрессии.
Раз в месяц, то ли при полной луне, то ли еще по какой-то причине, он начинал темнеть, у него резко портилось настроение, и по его взгляду Надин понимала – сейчас начнется. Стоило ей только сказать одно слово, любое, абсолютно любое, и он начинал бычиться, как на красную тряпку.
Она задавала простой вопрос – «Будешь ужинать?». Муж сразу начинал: «Ты спрашиваешь? Я с работы! Я голодный! Ты еще не накрыла!» В следующий раз она накрывала ужин заранее и говорила: «Дорогой, пожалуйста, садись…» И тогда он орал: «Ты накрыла! Ты меня не спросила, хочу я есть или нет! Я не голодный!» И летели тарелки на пол со стола.
В последнее время, замечая черный взгляд мужа, Надин старалась вообще не разговаривать. И даже в глаза не смотрела, как дикому зверю мелкие пташки стараются прямо в глаза не смотреть. Но он все равно подходил к ней, хватал за плечо, и тогда она шепотом его просила: «Только не при Хасанчике».
И что вы думаете? Этот маньяк спокойно ждал, пока уснет ребенок, пока Надин его искупает, покормит, песню на ночь споет… Все это она делала, с улыбкой, с нежностью смотрела на ребенка, зная, что через час ее будут кидать об стенку.
Когда сын засыпал, Гасан вставал с диванчика и бил жену, под тихий шелест телевизора. Надин летала по всей комнате, валялась на полу, сжималась от боли, но старалась молчать. Сына было жалко, проснется от крика – испугается. И страшно, вдруг Гасан в порыве ярости ударит малыша?
После своего садистского акта муж уходил к женщинам. Иногда это были студентки из соседней общаги, иногда дешевые шалавы, иногда продавщицы с овощного рынка. Он проводил с ними пару дней, случалось и неделю. Деталей Надин не знала, только догадывалась по духам, по случайно забытым в кармане часикам, по следам помады.
