Катя и Глеб заметили, что стоят одни уже не в гостиной, а в
маленькой спальне родителей Глеба, давно нет никакой музыки, они стоят,
обнявшись, прижавшись друг к другу, и за окном падает медленный крупный снег.
Они не успели опомниться, а уже целовались, и ловкие пальцы Глеба вытаскивали
шпильки из Катиных волос, расстегивали «молнию» шелкового платья, и мягкие губы
жарко скользили по длинной Катиной шее, по тонким ключицам.
Платье упало на пол, в другой конец комнаты полетели джинсы,
свитер и все прочее. Высокие валенки народного артиста Константина Калашникова
застыли, как солдаты на посту, у старой, потертой тахты.
Когда Катя открыла глаза, за окном был солнечный морозный
день. Кто-то из гостей уже уехал, кто-то отправился гулять. В доме стояла
тишина. Катя хотела встать, умыться, сварить кофе, но Глеб притянул ее к себе,
и все повторилось, уже без лихорадочной ночной спешки, без страха и сомнений.
– Какие мы с тобой были глупые, – прошептал Глеб, – хорошо,
что не успели состариться… Сейчас, восемь лет спустя, сидя в зыбком рассветном
свете в чистой холодной кухне, Катя поймала себя на том, что ту первую их ночь,
тот Новый год, она помнит отчетливей, чем все последующие годы сложной семейной
жизни. И пусть все грязное, ужасное, что было потом между ними, исчезнет,
забудется.
Катя встала, накинула поверх халата огромную вязаную шаль.
Глеба больше нет и не будет никогда. Вот его любимая чашка, он привез ее из
Англии, с Бейкерстрит, пил чай только из нее. В прихожей, в зеркальном шкафу,
висят его вещи. Жанночка недавно убрала все летнее на антресоли, достала плащи,
куртки, осенние ботинки… А подушка в спальне хранит его запах, и короткие
жесткие волоски остались в сетке электробритвы. Господи, сколько всяких теплых
мелочей, сколько обыденной ерунды остается после человека, и все это согревает,
заставляет больно сжиматься сердце – если, конечно, человека любили, если
простили ему плохое и помнят только хорошее.
Катя вдруг подумала, что прощать и любить мертвого куда
легче, чем живого.
Глава 3
Ляля Рыкова тихонько выскользнула из-под одеяла, поеживаясь
от утреннего холода, прошлепала босиком в ванную. Мало того, что этот
Князек-браток храпит, он еще и окна распахивает на всю ночь. Свежий воздух ему
подавай для здорового сна. А уже сентябрь, и к утру комната так выстужается, что
у бедной Лялечки зубы стучат.
Князь Нодарик причмокивал во сне и издавал жалобные хриплые
рулады. Княжеский громкий храп был слышен даже в ванной, перекрывал звук бьющей
из крана горячей воды. Ляля брезгливо поморщилась, заперла дверь на задвижку,
потянулась перед огромным, от пола до потолка, зеркалом, которое стало уже
слегка запотевать от пара. Сквозь тонкую дымку Ляля выглядела еще красивей, еще
соблазнительней.
Возбуждает не откровенность, не голая правда, а загадка,
нежный флер. Настоящий стриптиз отличается от порнухи именно загадкой и флером.
Но кому это объяснишь? Грубым жадным мужикам, которые пускают слюни, глядя на
вкусное Лялечкино тело? Да что они понимают? Им за их деньги надо все, прямо
сейчас, в полном объеме. Что им тонкая, изысканная красота древней, как мир,
эротической игры? Двигай бедрами, тряси бюстом, голову запрокидывай, изображая
грубый кайф, – и порядок, все довольны, готовы платить, карманы готовы
вывернуть.
Ляля залезла в горячую ванну с пеной и тяжело вздохнула.
Жизнь устроена несправедливо. Кругом столько пошлости! Ну почему она, Лялечка,
с ее красотой, с ее тонкой возвышенной душой, каждый вечер должна раздеваться
перед грубыми братками? Чем она хуже всяких там мисс, супермоделей и кинозвезд?
Да ничем. И ноги у нее длинней, и талия тоньше, и форма груди совершенней. А уж
о лице и говорить нечего. Все эти супермодели, если приглядеться внимательней,
рядом с Лялечкой просто кикиморы болотные, крокодилицы. Однако сейчас время
пошлости, никто не ценит настоящую красоту.
Она любила представлять себя на балу, в платье от Диора, и
чтобы вокруг миллиардеры, дипломаты, президенты, голливудские актеры и прочие
знаменитости. Лялечка идет мимо с хрустальным бокалом на тонкой ножке в одной
руке, с длинной сигаретой – в другой. Корпус чуть изогнут, плечи отведены
назад, подбородок вверх, нога вперед от бедра, на нежной шее – старинное
бриллиантовое колье в платиновой оправе. Она ни на кого не смотрит, думает о
своем, о возвышенном, а все вокруг бледнеют и падают, сраженные любовью.
Или вот хорошо бы белую яхту с цветными огоньками, с черными
молчаливыми лакеями в ливреях. Яхта причаливает к острову, на острове – вилла.
Нет, почему вилла? Замок, старинный, родовой, с каминами и портретной галереей
мрачных царственных предков.
Ох, все это было бы Лялечке так к лицу, и замок, и яхта, и
бал со знаменитостями. Всякие звезды, фотомодели – просто наглые самозванки.
Они пользуются незаслуженно тем, что по праву должно принадлежать ей, скромной
стриптизерке Лялечке Рыковой, самой красивой женщине в мире.
Нет, не для того родилась Ляля на свет, такая совершенная,
изысканная, нежная, чтобы раздеваться каждую ночь перед поддатыми мужиками.
Однако ничего другого она не умеет. А стритиз танцует отлично. И платят ей
неплохо, и мальчики из охраны зорко следят, чтобы руками Лялю просто так,
бесплатно и несанкционированно, никто не трогал.
Однако, мечты – мечтами, а жить на что-то надо. Нельзя
витать в облаках. Ночной клуб, конечно, не самое лучшее место, но и не худшее.
Если хозяин и подкладывает ее иногда под нужных людей, так тоже ведь не
бесплатно. И не как простую подстилку, а обязательно с каким-нибудь хитрым
заданием. Ляле это нравится. Она чувствует себя не только красивой, но и умной.
С Князем Нодариком ей пришлось повозиться. Он готов был с
самого начала жизнь за нее отдать, демонстрировал восточный княжеский размах, в
ногах валялся, песни пел старинные грузинские под гитару, но деньги при этом
считал очень аккуратно.
Калашников сразу предупредил: одной любовью Князя за жабры
не удержишь. Крючок должен быть надежный, денежный. И Ляля справилась,
раскрутила Нодарика на «блэк джек», хотя он поначалу от зеленого сукна
шарахался как от чумы. Рассказывал, что прадедушка, грузинский князь, офицер,
проиграл казенные деньги и застрелился. А в предсмертной записке завещал всем
своим благородным потомкам не прикасаться к картам. Кто прикоснется, тот сразу
будет проклят.
Ляля выключила воду и услышала, что Князь проснулся. Он уже
не храпел, разговаривал с кем-то. Сначала Ляля решила, что по телефону. Слов
она разобрать не могла, но интонация и голос Нодарика ей не понравились. Что-то
случилось. Князь говорил быстро, возбужденно, с сильным акцентом. Она давно
заметила: грузинский акцент у него появлялся в минуты волнения и страха. Потом
раздался тихий грохот и короткий сдавленный стон. Лялю как током шарахнуло.
Нодарик был не один в квартире.
