– Я тебе уже говорила – противно, но не более.
– А голова не болела? Кошмары не снились?
– Нет.
– Ну правильно, – удовлетворенно кивнула Маргоша, – фигня
это все. Я так и думала. Просто хотела, чтоб картина была полной, красочной,
чтоб ни у кого не оставалось сомнений. Уж если Ольга сумасшедшая, то пусть это
всем станет очевидно, и тебе, и ментам впоследствии, когда станут искать
убийцу. Видишь, какой я тонкий психолог! Правда, со Светкой чуть не
прокололась. Переборщила немного. По-хорошему, можно было вообще без нее
обойтись. Но она сама, дура толстая, как бы и напросилась, однажды похвасталась
мне, как лихо резала тебе на свадьбе правду-матку в глаза, и я поняла: вот он,
ее кайф. И спросила, мол, не желает ли она повторить, но только уже осторожно,
с умом, со вкусом, ибо ты, сушеная Жизель, – Маргоша произнесла последние слова
Светиным голосом, – слишком хорошо живешь. Тебе пора портить удовольствие. Муж
тебе изменяет, а тебе, заразе, все по фигу. Пора опять резать правду-матку,
чтобы не слишком ты радовалась жизни. И она поимела свой кайф. Мне оставалось
только огонек раздувать. Она ведь из обиженных, Светка-то. А на обиженных, как
известно, воду возят. Однако, когда она узнала про Глеба, у нее малость
прояснилось в голове и она запаниковала.
Катя заметила, что они едут к Дмитровскому шоссе. Значит,
она решила все сделать за городом. Судя по затянувшемуся монологу, она все-таки
не может без театральных эффетов. Ей надо, чтобы кто-то оценил по заслугам
разыгранный ею спектакль. Ей нужен зритель, пусть единственный, пусть смертник,
но без аплодисментов она не опустит занавес. Надо тянуть до последнего,
говорить как можно больше, задавать вопросы, спорить… Стоп. Что это даст? Еще
несколько минут жизни? Тоже, в общем, немало.
Паша Дубровин только мельком взглянул на Катин белый «Форд»
и не заметил, что там кто-то сидит. Он очень спешил. Он выбежал утром, чтобы
купить какой-нибудь еды к завтраку.
Поднявшись в квартиру, Паша обнаружил, что дверь не заперта.
Ключ торчал изнутри. Кати не было. Он бросился в спальню. Окно выходило во
двор. Он высунулся почти по пояс, увидел, что белый «Форд» стоит уже у подворотни,
у выезда, и ждет, когда отъедет огромный мусоровоз. И тут он заметил, что в
машине двое.
Мусоровоз отъехал, «Форд» развернулся чуть боком, стекла
были просвечены насквозь мягким солнечным светом. Сидевших в машине можно было
разглядеть достаточно ясно.
Через пять минут Пашин черный «жигуленок» покинул двор и
поехал за «Фордом» на небольшом расстоянии.
«Она вряд ли сделает это в машине, – думал Паша, – ей надо
будет вытаскивать и прятать тело. У нее пистолет, иначе как бы она заставила
Катю пересесть назад? Нет, в машине она не выстрелит. Кровь, улики. Она хочет,
чтобы все было чисто, никаких следов. И у нее есть шанс сделать именно так. А у
нас с Катей какие есть шансы?»
Он больше всего боялся потерять белый «Форд» из виду и все
не решался остановиться у таксофона. И еще он боялся, что, если позвонит просто
02, придется долго объяснять, неизвестно, какие они решат принять меры и что
выйдет из этого. Крестовская наверняка сильно нервничает сейчас. Если
почувствует себя загнанной в угол, может выстрелить.
Паша помнил, как его недавно допрашивал худой майор из УВД с
приятным умным лицом. Его фамилия Кузьменко. Он работает по этому делу.
Прибившись к обочине, Паша притормозил у поста ГАИ, сказал,
что ему очень срочно нужно связаться с оперативно-следственной группой майора
Кузьменко из УВД.
Белый «Форд» успел уехать далеко, так как объясняться с
дежурным пришлось не меньше трех минут, а потом еще минуты две Паша говорил непосредственно
с майором.
Они уже подъезжали к Кольцевой дороге. Мимо окон мелькали
новостройки окраинных районов. Машин вокруг было много. Попадались посты ГАИ.
Но Маргоша строго соблюдала правила, не превышала скорость, и никто не
останаливал пока. Никто. Хотя иномарки обычно останавливают часто и с
удовольствием.
Браслеты наручников туго сжимали запястья. Пальцы стали
распухать. Затекли не только руки, но и плечи. Катя вдруг вспомнила, что у
задней правой дверцы блокировка не работает. Если попытаться поддеть ручку
локтем и выпрыгнуть на ходу? Нет. Быстро это сделать не удастся. Она успеет
выстрелить. Она, хоть и занята своим монологом, чувствует каждое Катино
движение.
– По-настоящему ты мне стала мешать только вчера, когда я
узнала про казино. Я ведь строила на нем очень серьезный расчет. А тут –
здрасте, их величество Лунек распорядился. Ну и еще я поняла вчера, что ты уже
догадываешься. Но знаешь, все равно, к тебе лично я всегда относилась неплохо.
– Спасибо, – усмехнулась Катя, – я тоже всегда к тебе хорошо
относилась.
– Вот видишь, от хорошего человека и пулю принять приятней,
– Маргоша нервно хохотнула.
– Ну, а как ты собираешься решать вопрос с их величеством
Луньком? – спросила Катя.
– Там видно будет. Сначала я решу вопрос с тобой. Потом,
через годик, не раньше, страна будет оплакивать великого артиста Костю
Калашникова, который скончается либо от острой сердечной недостаточности, либо
от долгой продолжительной болезни. Яды есть разные. Смотря какой достану. Ну, а
дальше – буду решать с Луньком.
Катя вплотную придвинулась к правой дверце. И вдруг в
зеркале бокового вида заметила знакомый черный «жигуленок». Но он был далеко,
терялся среди других машин. Она вовсе не была уверена… – А что, думаешь, я с
ним не договорюсь? Считаешь, он мне не по зубам? – рассуждала Маргоша.
– Почему? Договоришься… Они уже ехали за городом. Маргоша
свернула с шоссе на пустынную проселочную дорогу. Вокруг не было ни души. И
черный «жигуленок» исчез куда-то. Впереди, за деревьями, мелькнул какой-то
поселок. Потом было поле, и справа, в сотне метров. Катя заметила кресты и
плиты небольшого деревенского кладбища.
* * *
– Товарищ майор, а чего, правда, что ли, троих замочила? –
спросил молоденький лейтенант. – А с виду такая красивая.
– Внешность обманчива, – хмыкнул Кузьменко, – учти на
будущее.
– А чего гаишникам-то не дали команду на перехват? –
Лейтенант попался разговорчивый и любопытный.
– Потому что пальнуть может в любой момент. Нервничает сильно.
Ты это тоже, кстати, учти на будущее.
– Да-а, дела. А я вот фильм смотрел, там она так классно
киллера сыграла, и говорят, все трюки сама работала. Правда, что ли?
– Правда.
– И этого, как его, Калашникова-сына тоже она кончила?
– Она.
– Ну, ваще! – Лейтенант присвистнул и покачал головой. – А
сколько ей лет, не знаете?
