Фасад был аккуратно обтянут зеленой сеткой. С крыши до
земли, поверх сетки, тянулся толстый двойной трос. Маргарита Крестовская ловко
карабкалась по нему, как обезьянка по лиане. Она была вся в черном – узкие
джинсы, короткая кожаная куртка, перчатки. Роскошные рыжие волосы скручены
узлом и спрятаны под черную кожаную кепку с длинным козырьком, повернутым
назад.
– Смотри! Класс! Во дает! Сорваться запросто может!
– Спорнем, не сорвется? Это ж каскадерша, профессионалка.
– Ни фига! Это актриса! Никакая не каскадерша! Ща ваще,
прикинь, без дублеров работают! Кто не может, того не снимают, в натуре!
– Ты че, в натуре, совсем, что ли? Ты бы так полез?
– Заплатили – полез бы. Я на физре по канату лучше всех.
Детям было не больше двенадцати, они отчаянно матерились,
смачно сплевывали сквозь зубы, произносили слова с характерным гнусавым
растягиванием гласных, всячески демонстрируя друг перед другом приблатненность
и «крутизну».
– Слышь, мужик, закурить не найдется? – обратился один из
них к майору Кузьменко, который медленно шел вдоль забора.
Майор искал проход на площадку. Он знал, что съемка именно
здесь, но забор все тянулся, и, как попасть вовнутрь, майор пока не понял.
– Не найдется, – буркнул Иван, – мал еще курить!
В штатском, в неказистой кожаной курточке и потертых
джинсах, длинный худощавый майор выглядел несолидно. В свои тридцать шесть он
все еще был похож на студента-отличника. Скромный интеллигентный молодой
человек, ни за что не подумаешь, что милиционер, оперативник. Мягкий, чуть
растерянный взгляд сквозь очки, открытая детская улыбка, тихий голос.
Мальчишка, попросивший прикурить, смерил Ивана испепеляющим
взглядом, презрительно сплюнул и отвернулся, всем своим видом давая понять, что
вовсе он не маленький, а очень даже большой, «крутой, центровой, основной, в
натуре»… – Ну ваще! Кузя, зырь! Ни хрена себе! – завопил его приятель, углядев
через щель нечто невероятное.
Мальчишка бросился к забору и тоже завопил от восторга.
Рядом, непонятно откуда, возник огромный охранник в
камуфляже и негромко прикрикнул на детей:
– Кончай шуметь, пацаны!
– Скажите, – шагнул к нему Иван, – как пройти на площадку?
– Туда нельзя. Съемка, – ответил охранник и хотел было
скрыться за забором, но майор протянул ему свое удостоверение.
Охранник мельком взглянул на фотографию, потом на Ивана.
– Пойдемте. Только осторожно, в кадр не попадите.
Оказавшись наконец на площадке, Иван закурил рядом с
охранником и стал ждать, когда закончат снимать этот дубль. Ему надо было
поговорить с Крестовской.
Маргарита не просто карабкалась вверх по тросу. Она
отталкивалась ногами от стены и ловко раскачивалась. Рядом, в строительной
люльке, медленно ехал вверх оператор с камерой. Два актера, игравшие кавказцев-бандитов,
перебегали с этажа на этаж по разломанным лестницам внутри пустого,
полуразрушенного дома, палили в красавицу из окон. Она лихо уворачивалась от
пуль и отстреливалась из маленького пистолета сквозь сетку.
Майор Кузьменко, задрав голову, любовался тонкой фигуркой,
которая балансировала на уровне пятого этажа. Сердце невольно замирало, никакой
страховки не было видно.
– Крестовская сама работает все трюки, никаких каскадеров, –
шепотом сообщил Ивану охранник.
– Здорово работает, – кивнул Иван, – и стреляет
профессионально. А страховка есть?
– Там страховочный пояс, но это так, больше для
психологического спокойствия.
– Все, стоп! Снято! – хрипло крикнул режиссер в микрофон. –
Отлично, Маргошка. Умница.
Крестовская оттолкнулась ногами от стены и ловко сиганула в
строительную люльку к оператору, стянула с головы кожаную кепку, красиво
тряхнула огненно-рыжими волосами. Наконец люлька оказалась на земле.
– Здравствуйте, Маргарита Евгеньевна… – Иван представился,
показал удостоверение. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.
– Да, конечно, – она обаятельно и немного печально
улыбнулась, – вы насчет убийства Глеба? Кофе хотите?
Они присели на какие-то бревна, Маргарита достала из
огромной кожаной сумки термос.
– Вы хорошо знали Глеба Калашникова? – спросил майор.
– Ну, как вам сказать? – Она протянула Ивану пластмассовый
стаканчик с черным кофе. – Осторожно, очень горячий, не ошпарьтесь.
– Спасибо, – благодарно кивнул майор.
– Честно говоря, с Глебом у нас были не слишком теплые и
близкие отношения. Он не мог мне простить, что его мама осталась одна. Сами
понимаете, ситуация сложная. Кто я ему? Мачеха? Нелепо… Я моложе на десять лет.
Из близких родственников убитого Маргарита Крестовская была
единственным человеком, с которым можно спокойно, без напряжения побеседовать о
личной жизни Глеба Калашникова. Понятно, что гибель пасынка – не смертельное
для нее горе. Вряд ли какой-нибудь из вопросов вызовет у юной мачехи гнев, слезы,
гипертонический криз или сердечный приступ.
Мать, Надежда Петровна, была в тяжелом состоянии, врачи
просили до похорон ее не беспокоить. Отец, народный артист, депутат Думы, тоже
заявил по телефону, что чувствует себя плохо, сердце пошаливает, и попросил не
трогать его несколько дней.
Конечно, жена, Екатерина Филипповна Орлова, свидетельские
показания давала спокойно и толково, надо отдать ей должное, в истерике не
билась. Однако с ней о многом не поговоришь. Например, обсуждать активную
гульбу Калашникова, его хождения по бабам как-то неловко. Да и бесполезно. В
этих вопросах жена не самый компетентный человек.
Между тем поговорить о дамах, с которыми постоянно
встречался богатый бесшабашный казинщик на стороне, было необходимо.
Следователь Чернов, да и сам майор Кузьменко вовсе не исключали, что одна из
них причастна к убийству.
Близких друзей у Калашникова не оказалось, но приятелей и
знакомых – пол-Москвы. Его знали все и не знал никто. Говорили, что он вовсю
изменял жене, был неразборчив и непостоянен в своих увлечениях, но конкретных
имен не называли.
От нескольких разных людей Кузьменко слышал, что в последние
полгода у Глеба была некая Оля, «одна, но пламенная страсть». Фамилию этой Оли
назвать не мог никто. Говорили, будто на вид ей около двадцати, хороша собой
необычайно, вроде студентка, но, может быть, и нет. Кто-то где-то видел их
вместе, мельком. То она сидела в машине рядом с Калашниковым, то кто-то
столкнулся с ними в ресторане.
