– Может, ты от меня позвонишь? – предложил Паша. – До моего
дома два шага.
– Хорошо, – секунду подумав, кивнула Катя. – Ты на машине?
– Пешком. Когда твоя Жанночка позвонила, я решил, что пешком
будет быстрее. И оказался здесь минут на двадцать раньше тебя. Она волновалась
и так тараторила, что я ничего не сумел понять. Тебя что, правда шантажируют?
– Да, похоже на то.
– Это имеет отношение к убийству твоего мужа?
– Пока не знаю.
Они сели в Катину машину и через пять минут оказались у
старого дома на Бронной. Катя первым делом кинулась к телефону. На этот раз
были длинные, редкие гудки. Но трубку все-таки взяли. Очень низкий, сиплый
женский голос произнес:
– Слушаю.
– Здравствуйте, можно попросить Эллу Петрову.
– Я у телефона.
– Элла, еще раз здравствуйте. Меня зовут Катя Орлова. Вы,
возможно, меня помните.
– Помню, – ответила женщина без всяких эмоций.
– Скажите, пожалуйста, как мне найти Свету?
– Откуда я знаю? – сердито буркнула Элла.
– Но она живет с вами? Или у нее другой телефон?
– А где ж ей еще, поганке, жить? Шляется ночами, передо мной
не отчитывается.
– То есть она не ночевала дома? – уточнила Катя. – А когда
вы ее видели последний раз?
– Век бы ее не видать, мерзавку такую, – последовала
матерная брань.
Катя вдруг поняла, что ее собеседница пьяна и толку не
добьешься. Однако не сдавалась. Дослушав тираду до конца, она спросила:
– Скажите, а как вообще у нее дела? Чем она занимается?
– На «Динамо» торгует. Слушай, а тебе зачем моя Светка? –
Голос собеседницы зазвучал подозрительно и враждебно.
– Она просила помочь ей заработать, – стала сочинять на ходу
Катя, – я договорилась в театре, в костюмерной мастерской. У нас сейчас хорошо платят.
Мы условились встретиться сегодня, но она не пришла. Мне надо обязательно ее
разыскать, очень срочно. В мастерской держат для нее место, а желающих много.
– Хорошо платят, говоришь? А что за работа? – деловито
поинтересовалась Элла.
– Работа совсем несложная. Полтора миллиона в месяц. Плюс
почасовая оплата за сверхурочные.
– Слушай, а меня нельзя туда к вам пристроить?
– Мы потом это обсудим. Скажите, может, вы знаете телефоны
кого-то из ее друзей? У кого она могла остаться ночевать?
– Ничего я не знаю. Живет здесь как в гостинице. Приходит и
уходит когда вздумается, мне не докладывает.
– Ну хорошо, – вздохнула Катя, – а на рынке она сегодня
должна торговать?
– Вроде да. Сегодня выходной, там самое горячее Время.
– Чем она торгует, не знаете?
– Обувью.
– Спасибо вам большое. Если вдруг Света появится, передайте
ей, пожалуйста, что звонила Катя Орлова. Мой телефон она знает.
Положив трубку, Катя несколько секунд молчала, уставившись в
стену. Павел подошел, присел перед ней на корточки, взял ее руки в ладони. Руки
были совсем ледяные. Он прижал их к своим щекам и тихо спросил:
– Тебе холодно?
– Нет, – Катя покачала головой, – мне не холодно. Просто,
когда я нервничаю, меня всегда знобит.
– Я сварю кофе, как ты любишь, с гвоздикой. И мы спокойно
все обсудим. Хорошо?
– Хорошо… Надо Жанночке позвонить.
– Обязательно. Она очень за тебя переживает. Да, она
просила, чтобы я тебе ничего не говорил о ее звонке. Сказала, мол, вы просто
понаблюдайте со стороны, на всякий случай. Мало ли что? Все-таки шантаж, и баба
такая злобная. Страшно, если ты с ней останешься наедине, даже на улице.
– Спасибо, что пришел, – сказала Катя как можно спокойней и
холодней. Он ничего не ответил. Жанночка взяла трубку моментально.
– Ну что? Она явилась?
– Нет. Я пытаюсь ее разыскать.
– Как? Ты же ничего не знаешь про нее! Где ты? Приезжай
домой. У нас Маргоша, и твоя мама звонила, что приедет попозже, к вечеру,
помогать мне со стряпней. Слушай, приходили придурки с телевидения. Помнишь,
тот, с молодежного канала, с хвостиком? Прямо в дверь позвонил, представляешь?
И оператор у него за спиной стоял. Главное, сказал, гаденыш, что сосед из
сороковой квартиры. Я открыла. Думала, если не сумею выгнать, вызову милицию.
– Выгнала?
– А как же! С лестницы спустила!
– Молодец. Ты что-нибудь успела рассказать Маргоше?
– Нет еще.
– Ничего не рассказывай. Вообще никому ничего.
– Почему? – удивилась Жанночка.
– Чем меньше знает народу, тем лучше. Ты обещаешь?
– Обещаю, – Жанночка, тяжело вздохнула, – а ты сейчас… – Я у
Паши Дубровина. Только вслух не повторяй, пожалуйста. Вернусь часам к пяти.
Маме и Маргоше скажи, что не знаешь, куда я поехала. Вернусь – расскажу. Все,
целую.
Катя положила трубку и услышала, как гудит кофемолка на
кухне.
"Глеб еще не похоронен, а я уже здесь. Паша Дубровин
сейчас сварит мой любимый кофе. С гвоздикой. Он даже это помнит. Он знает обо
мне почти все. Каждую мелочь, каждую привычку. В прихожей стоят новенькие
тапочки моего размера. Как там, в «Гамлете»? «…И башмаков не износив, в которых
шла за гробом…»
Господи, какая ерунда лезет в голову! Я вляпалась в гадкую,
темную историю. Мне страшно. Одна я не справлюсь. Кроме Паши Дубровина, мне не
с кем даже посоветоваться. Мама с папой запаникуют, папа станет трезвонить
знакомым из МВД и прокуратуры. Суеты будет много, а опасность останется.
Господи, сделай так, чтобы с этой дурехой Светой Петровой ничего не случилось!
Однако почему я так уверена, что звонила именно она?"
– Почему ты так уверена, что тебя шантажировала именно эта
женщина? – спросил Паша, входя в комнату с подносом.
Катя вздрогнула. Он как будто прочитал ее мысли, да еще
через стенку. Нет, просто он думал о том же, пока варил кофе. Значит, Жанночка
ему все не так бестолково изложила. Суть он понял.
– Я не совсем уверена, – призналась Катя, – просто нет пока
других кандидатур. И потом – «сушеная Жизель»… Так меня за всю жизнь называл
только один человек. Давно, в юности. Пока я ждала на лавочке, вспомнила кто.
Света Петрова.
