– Что, голышом? – не удержался майор.
– Нет, избави Бог. До такого не дошло, – замахала руками
бабушка, – ее сняли в каком-то кафе, рядом с сыном известного артиста. Там
названа его фамилия, сказано, что он владеет игорным заведением, женат на
известной балерине, но сердце его так переполняет нежность, что он не может
остановиться. Вы представляете, подобный тон в печатном издании?!
Гуськова вцепилась в его рукав и тараторила так быстро, что
стала задыхаться. Майор отлично представил себе подобный тон, а потому раздумал
уходить, опустился на скамейку и закурил.
– Не волнуйтесь, Иветта Тихоновна. Я не уйду, пока вы не
расскажете все, что считаете нужным.
– Спасибо. – Старушка перевела дух и продолжала уже
спокойней:
– Мою внучку обозвали загадочной красоткой Оленькой Г. Но
намек совершенно прозрачный! Совершенно! Так вот. Этот человек женат, и у моей
Оли с ним роман. Я знаю, для девочки это очень серьезно. У нее не то
воспитание, чтобы, как теперешние, развлекаться подобным образом. Я пыталась с
ней говорить, но она давно меня не слушает. Она стала врать мне, приходить
очень поздно, а я… – Иветта Тихоновна, давайте вернемся к тому молодому
человеку, который приходил к вам домой, – осторожно перебил ее Иван, – вы ведь
понимаете, это самое важное. Вы можете вспомнить, когда именно он приходил к
вам? Какого числа?
– Конечно, могу. Это было второго сентября. Оля ушла в
университет. Я всю жизнь проработала в системе народного образования, первое
сентября для меня особенный день. А мальчик приходил второго утром, около
одиннадцати.
– Как он выглядел?
– Совсем молоденький, не старше восемнадцати. Худенький
такой, с приятным лицом, с усиками. Он принес продукты, хорошие продукты –
ветчину, сыр, апельсиновый сок, шоколадные конфеты. Такие конфеты потом
приносила Маргарита, очень вкусные, там разная начинка – пралине, суфле. И
красивая коробка.
– Маргарита Крестовская? – уточнил майор.
– Да. Она очень воспитанная, внимательная девочка, часто
бывает у нас, они с Олей дружат с первого класса.
– Пожалуйста, постарайтесь описать молодого человека
подробней. Рост, цвет волос, может, что-то запоминающееся в лице?
– Волос я не видела. Мальчик был в черной кожаной кепке и не
снял ее, когда вошел. Я не стала делать замечание, промолчала, как тактичный
человек. Рост средний, лицо приятное, ничего такого запоминающегося. Усики
темные, аккуратные.
– Он показал вам какое-нибудь удостоверение?
– Разумеется! Разве я бы впустила его в дом без документа?
Оля ушла в университет. А у меня поднялось давление, и знаете, в тот день была
магнитная буря. На вас влияют магнитные бури?
– Да, конечно, – рассеянно кивнул Иван и тут же раскаялся.
– А что вы чувствуете? Я, например, чувствую страшную
слабость и головокружение. И знаете, так покалывает в ногах, прямо будто мелкие
иголочки. И еще – в глазах темнеет, особенно если смотришь в одну точку. Вы у
себя наблюдали подобные симптомы?
– Наблюдал. Скажите, вы не помните, как выглядело
удостоверение?
– Отлично помню. Солидная красная книжечка, снаружи ничего
не написано, а внутри – фотография, круглая печать, фамилия. Я и фамилию
запомнила, представьте. Она очень простая: Петров.
– А какая там обозначена организация? – спросил Иван и
подумал, что, в общем, это не имеет значения.
Красные книжечки продаются на Арбате. Можно сварганить себе
любой документ, вклеить фотографию, изобразить печать. Чтобы обмануть такую
старуху, не надо особенно стараться.
– Комитет ветеранов Афганистана. Все как положено. Моя дочь
и ее муж, родители Ольги, были офицерами, и мы являемся родственниками
погибших.
– Это я знаю. Скажите, а раньше вам приносили продукты от
этой организации?
– Нет. Мы получаем небольшое пособие, но продукты принесли
впервые. Этот мальчик, Петров, объяснил мне, что пришла гуманитарная помощь из
Америки. Потребовалось найти мое пенсионное удостоверение. Оля такая
рассеянная, постоянно кладет все в разные места. Знаете, она вообще все теряет
в последнее время. Даже одежду, нижнее белье. Мне необходимо хорошо питаться,
каждая копейка на счету, а она все теряет, потом приходится покупать новые
вещи. При теперешних ценах это просто невозможно. Вам, как официальному лицу, я
могу сказать, недавно она потеряла бюстгальтер, хороший, почти новый. Перерыла
весь дом и не могла найти.
– Простите, Иветта Тихоновна, давайте мы не будем
отвлекаться от главного. Значит, понадобилось ваше пенсионное удостоверение.
– Да. А я себя плохо чувствовала, мне трудно было искать. Я
спросила, нельзя ли просто сообщить все данные, которые есть в удостоверении. Я
их помню наизусть. А он говорит, нет, к сожалению. Нужны еще другие документы –
свидетельства о смерти, оба, Марины и Николая. И очень любезно предложил мне,
мол, вы скажите, где все это может лежать, я сам посмотрю. Ну, я не возражала,
красть в нашем доме нечего. А все документы Марины и Николая лежат в том ящике,
где пистолет. Мне тогда не пришло в голову, что этот Петров заметит его. Я
совершенно не беспокоилась, документы лежали на видном месте, сразу как откроешь
ящик, а пистолет – в самой глубине, в шкатулке.
– Вы проверили ящик после того, как молодой человек ушел?
– Нет. Я плохо себя чувствовала. Это только потом мне пришло
в голову.
– Когда именно?
– Когда я узнала, что Олю подозревают в убийстве, я
подумала: наверное, из-за этого пистолета. И сразу вспомнила, как Петров
открывал ящик.
– А потом, после второго сентября, кто-нибудь посторонний
приходил к вам, открывал ящик?
– Из посторонних никого. Только вы. Кто-то еще к Оле зашел,
сразу после вас. Я мельком увидела, он в кухне сидел, в комнату не зашел.
Толстый такой мужчина, солидный. Я потом спросила Олю: кто это, она сказала,
мол, знакомый.
– Сама Ольга при вас за последние дни открывала ящик? Брала
в руки шкатулку с пистолетом?
– Не помню. Она за этим столом часто занимается, я ведь не
слежу, какие ящики она открывает. За Петровым я наблюдала, он чужой. А за
внучкой своей зачем?
– Вы рассказали Ольге об этом Петрове? Старушка почему-то густо
покраснела и поджала губы.
– Иветта Тихоновна, рассказали или нет?
– Нет.
– Почему?
– Так получилось… Она вернулась очень поздно в тот день. Мне
хотелось есть, и пока я ее ждала… В общем, я сама не заметила, как съела все, и
ветчину, и сыр. И потом уже не хотела ее огорчать. Врач ей сказал, мне нельзя
переедать, нельзя полнеть в моем возрасте… Скажите, у вас случайно нет
каких-нибудь фруктов?
