Ей было страшно, действительно страшно. Так, словно ей предстояло войти в сырой темный склеп, в углах которого притаились жирные пауки. Она так и «шла» вперед – опасливо и осторожно, опасаясь в любой момент наткнуться на липкую паутину безобразных видений и ожидая могильного холода. Но вдруг Лиза ощутила тепло и не сразу поняла, что это просто кот вспрыгнул на стул и согревающей шалью опоясал ей поясницу. Понял ли он ее просьбу или просто так совпало – это уже было не так важно, а важным было то, что Лиза почувствовала не только тепло, но и поддержку, и дальше пошла уже уверенней. Ей ведь просто нужно узнать, жив ли этот рыжий мальчишка, и все. Она не собирается погружаться глубоко в трагические события, случившиеся в пансионате. Владлена больше нет, никто не ждет от нее подробного отчета. Она теперь сама по себе. Кот одобряюще ткнулся лбом ей в спину, словно подталкивая вперед. «Не бойся», – будто услышала она. И Лиза перестала бояться. Она прошла вместе с рыжим по знакомой уже ей аллее, поднялась по разрушенным ступеням пансионата, пересекла этаж и вошла в пустую комнату. Холода она так и не почувствовала, и это ее обрадовало. Мальчишка жив. Она видела не призрака. Значит, она может позвонить по телефонам, указанным в объявлениях, и сказать, что видела Егора в столице. А дальше уже не ее дело. Но только Лиза собралась прервать контакт, как вдруг на нее обрушилась черная и жирная, будто мазут, лавина. Она хватанула воздух ртом, чувствуя, что захлебывается. Но вместо чистого воздуха ее нос, рот и легкие наполнились губительной жижей. Лиза забарахталась, пытаясь вынырнуть на поверхность, но только больше увязла. Глаза застилало черным, сердце забилось часто-часто, виски ломило от нестерпимой боли. И она поняла, что вот-вот умрет. Ее убьет то темное и ужасное, что произошло в пансионате, что напрямую связано с этим рыжим мальчишкой. Он жив, но таит какой-то страшный секрет, который не дает ему вернуться домой. Оглушенная, ослепленная и внезапно ослабевшая, Лиза перестала сопротивляться и пытаться вернуться в реальность. Но что-то вдруг больно вонзилось ей в спину, а следом за этим раздалось громкое шипение. Кот, оцарапав Лизе спину, вспрыгнул затем ей на плечо и пребольно укусил за ухо. Она вскрикнула и очнулась.
– Спасибо, – пробормотала Лиза уже оказавшемуся на полу сиамцу. Кот поднял на нее пронзительно-голубые глаза и мяукнул.
– Спасибо. Если бы не ты…
Сиамец задрал вверх шоколадный хвост и потерся о ее ногу. Лиза взяла его на руки и крепко прижала к себе, подышала в плюшевую макушку и затем спустила завозившегося в ее объятиях кота обратно на пол.
– Я назову тебя Морис, – сказала она. Имя пришло внезапно и словно в благодарность коту за спасение. – Тебе нравится?
Но кот уже, подняв хвост антенной, вышел из кухни.
Лиза откусила большой кусок от шоколадки и запила его сладким чаем, чтобы восстановить силы. Затем написала короткое сообщение Дэну Весенину, приняла горячий душ и отправилась спать.
Утром на телефоне ожидаемо оказалось несколько пропущенных звонков от писателя. Лиза не стала перезванивать. Она хорошо отдохнула, спала без сновидений, защищенная присутствием кота. И встала она с мыслью, что ей пора вернуть ту Лизу Чернову, которой когда-то была, – яркую, улыбчивую, радостную и счастливую. Она заставила себя съесть плотный и горячий завтрак, затем достала из шкафа платье и примерила. В вырезе обнажились худые ключицы, на груди ткань немного провисла. Лиза поморщилась, недовольная своим отражением, но решила не переодеваться. С сегодняшнего дня она говорит «да» платьям и «нет» мрачной одежде. Неплохо бы после занятий заехать в торговый центр и посмотреть, что предлагают магазины. А заодно обновить косметичку и купить флакон духов. А еще лучше два.
Только музыку в плеере она оставит прежнюю. Потому что музыка – это боль ее сердца. И еще не станет расплетать косички, потому что они – это тоже память. Но уже не о Роне, а о родном доме, набережной, на которой летом сидели мастерицы по плетению кос, предлагая свои услуги туристам. Лиза заплела волосы, когда приезжала навещать родных этим летом. Папа, помнится, сморщился, а Инга поддержала падчерицу и сказала, что новая прическа ей очень идет.
Морис вышел в коридор ее проводить. Лиза потрепала его по кремовой спинке и попросила не скучать. О том, что в один из дней ей может позвонить настоящий хозяин кота, она старалась не думать. Но шаловливую мысль содрать с подъездной двери и с остановки объявления все же оставила: возможно, настоящий хозяин переживает пропажу своего любимца, нельзя его лишать шанса найти кота из-за ее каприза.
На этот раз, впервые за долгое время, Лиза не стала прятаться в углу с книгой, а присоединилась к группке ровесниц, которые ожидали начало пары возле закрытых дверей аудитории. Сокурсницы если и удивились, то сделали вид, что им все равно. Разговоры девушек вертелись вокруг ночного клуба, в который они ходили вместе в выходные, потом плавно перетекли на обсуждение неизвестных Лизе парней и закончились пошловатыми шуточками. И Лиза решила, что с нее хватит. Она присела на подоконник и прислушалась к тому, о чем разговаривали парни. «Выступал», как обычно, если пальму первенства не перехватывал Барашов, Саня Федоров. Саня был известным балагуром, шутником и остряком. Лизе когда-то нравилось его остроумие, раньше она смеялась его рассказам и даже смела надеяться на то, что нравится ему. Как давно это было… Федоров, краем глаза заметив прислушивающуюся к его монологу Лизу, приосанился и заговорил громче. Рассказывал он смешной случай. И когда Лиза в конце тоже улыбнулась, уже в открытую развернулся к девушке:
– Чернова, добро пожаловать! Давненько мы тебя не видели.
– Саш, очки себе закажи, – парировала Лиза.
– Не-е. Та девица, которая год слонялась по коридорам за нашей группой, была не ты. В прямом смысле слова Чернова – рядилась в черное и косила под привидение. Лизка, ты своего гота бросила? И правильно! Я лучше всяких готов!
Парни громко засмеялись, и их смех привлек внимание сокурсниц. Лизе же ничего не оставалось, как натянуто улыбнуться.
– А чем готы плохи? – поинтересовалась Таня Ужова. – Если они такие, как Лизин парень, то…
Ужова не договорила, но восхищенно закатила глаза.
– Да ну! Лиза с этим готом на себя перестала быть похожей, – замотал головой Саня.
– Лиз, так ты что, и правда с ним рассталась? – спросила уже напрямую другая сокурсница, Оксана. И, не дождавшись ответа, горячо одобрила:
– Ну и правильно! Не внушал он мне доверия. Эти готы опасные! Мрачные, мысли у них о самоубийстве.
– Ты ничего не путаешь? – прошипела Лиза, у которой настроение моментально испортилось. – И вообще, какое тебе дело…
– Да никакого, – обиделась Оксана и, дернув плечом, отвернулась.
– Лиз, да забей на нее, – примирительно проговорил Саня, плюхаясь рядом на подоконник. – Ксю, а ты почитай хотя бы Википедию про субкультуры, чтобы огород не городить!
– Ой, умник нашелся! – вспылила Оксана и вновь развернулась к ним. – Между прочим, я не просто так говорю. У моей младшей сестры одноклассница пыталась покончить с собой! Вены перерезала. Спасли, к счастью. А потом выяснилось, что она через какую-то группу в Сети общалась с такими вот… готами. Они ей про смерть красиво в уши напели. И пятнадцатилетняя девчонка вены себе резанула!
