– Где тот нефрит, который вы добывали на рудниках?
Айт удивила Шаэ, ответив молниеносно:
– Продаем его югутанцам. Естественно, контракт был подписан тайно, потому что официально Кекон входит в альянс с Эспенией. Но мы знаем, что югутанцы уже покупают нефрит на черном рынке. Что бы мы ни делали, какие бы строгие меры ни принимали, контрабанда никуда не денется. Потенциальная прибыль контрабандистов так высока, что их не остановит даже смертная казнь. Если мы предложим югутанцам надежные поставки, то уничтожим незаконную торговлю. На Кеконе станет меньше преступлений, а клан получит больше прибыли. В разгорающемся конфликте мы будем снабжать обе стороны. Мы обеспечим собственную безопасность и доходы вне зависимости от того, кто из иностранцев победит.
– Поэтому вы стали производить «сияние». – Шаэ не могла не восхититься простотой решения. – Вы не можете продавать столько нефрита югутанцам, не пообещав вместе с ним и «сияние».
– Фабрики на материке производят СН-1 дешево и быстро. Не того качества, которое годится для нас, но для иностранцев сойдет. Югутанцы и не поймут разницу, да и людей у них так много, что могут позволить себе потери.
Интересно, сколько денег Горные уже получили от этих секретных контрактов? Кража нефрита из национальных резервов, продажа его иностранцам вместе с «сиянием»… да это миллионы дьенов. Сотни миллионов.
Голос Айт звенел от восторга. Тяжелая текстура ее ауры стала вязкой, как у породистой гончей, которая уж если возьмет след, то не бросит преследование, пока не упадет замертво. Она повернулась лицом к Шаэ и сказала:
– Если мы поставим на рынок достаточное количество дешевого СН-1, продажи нефрита вырастут, а с ними и прибыль. Если прекратим поставки, иностранным правительствам придется сдерживать обезумевших людей, неспособных контролировать свою энергию и умирающих от Зуда. Имея такую власть над рынком, мы, Зеленые Кости, получим принадлежащий нам по праву контроль над нефритом и будем иметь как деньги, так и оружие, чтобы защитить страну, чем всегда занимались.
Шаэ некоторое время молчала.
– Дальновидная и хитроумная стратегия, Айт-цзен.
Она и правда так считала. Айт была Колоссом с большими амбициями, ее не удовлетворяло быть лишь наследницей отца, она хотела изменить судьбу и клана, и страны. Грозный потомок Копья Кекона.
Под руководством Айт Горный клан построил бы международную империю нефрита и наркотиков. Он уничтожил бы или поглотил всех соперников, пока на Кеконе не остался бы единственный клан. Страна намеренно усиливала бы международное напряжение и получала прибыль, продавая нефрит и «сияние» миллионам людей за границей, а Зеленые Кости сидели бы на вершине пирамиды нефрита, которую контролируют.
– Я честно поделилась с вами своими планами, – сказала Айт, – потому что вижу – вы умная и амбициозная женщина. Нас мало в мире Зеленых Костей, это мужской мир. Я знаю, вы были лучшей ученицей в Академии и любимой внучкой Коула Сенингтуна и все же находитесь в тени братьев. Вы поняли, что клан – это ограниченная и местечковая организация. Вот почему вы стали работать на эспенских военных, вот почему позже вы покинули Кекон.
В груди у Шаэ полыхнуло жаром от этого нахального, но довольно верного заявления Айт. Откуда Айт все это узнала? Шаэ возмутилась, но все же ей польстило, что Колосс Горных копалась в ее прошлом в попытке найти к ней верный подход.
– Я вижу в вас частичку себя в юности, Коул Шаэ-цзен. Если бы я знала, что вы вернетесь на Кекон и снова наденете нефрит, я бы связалась с вами гораздо раньше. Давайте вдвоем покончим с этой враждой. Ваш брат – опасный и глупый мальчишка, им движет гордыня и жажда крови, он будет драться, пока не уложит последнего человека, и все только ради принципов. – Шаэ уже знала, что последует дальше. – Сместите его. Покончите с этой бессмысленной войной. Ри Тура скоро уйдет на покой, да и в любом случае я от него устала. Вы станете моим Шелестом. Шелестом великого клана. Шелестом всего Кекона.
– Вы меня переоцениваете, Айт-цзен, – сказала Шаэ, расслышав в собственном голосе нотки горечи. – Я много лет назад уехала с Кекона и до сих пор чужая в собственном клане. Барышники и Фонарщики принимают меня скрепя сердце. Все Кулаки и Пальцы Равнинных верны моему брату.
– Нет причин, чтобы это так и оставалось. Мы можем все устроить. Чтобы все выглядело достойно. Коул Хило падет в сражении как герой, чего он всегда и добивался. Не будет никакого намека на предательство с вашей стороны, никакого беспокойства о мести его сторонников. А потом вы станете законным Колоссом.
Шаэ кивнула. Так, значит, засада. Они заманят Хило в одиночестве в нужное время и в то место, которое выберут. На этот раз Горные позаботятся получше разработать план убийства, чтобы никаких сбоев. Айт говорила об этом с такой легкостью, словно необходимое братоубийство организовать не сложнее, чем подписать деловое соглашение. Да уж, она не боится осуждения ни со стороны людей, ни со стороны богов. Невольное восхищение отозвалось кислым привкусом в горле. Айт сильнее, чем она.
Шаэ взглянула на монахов – те по-прежнему не шевелились, разговор не изменил их ауры, они говорили напрямую с небесами. Слышал ли их кто-нибудь? И с внезапной тяжестью на сердце Шаэ подумала, что монахи, возможно, медитируют понапрасну. Усиленные нефритом способности и мощь Чутья наделили Зеленых Костей такими ясными ощущениями от окружающего мира, но не дали ни истины, ни доказательства существования богов или надежды на то, что люди смогут когда-нибудь стать чем-то большим. Слышит ли их сейчас Старый дядюшка Цзеншу? Опечален ли он тем, во что превратилось наследие достойных воинов? Если Зеленые Кости замышляют убийство в святилище храма, им никогда не дождаться Возвращения.
Айт явно видела возможности в амбициях, обидах Шаэ и ее соперничестве с Хило. Шаэ поняла и кое-что о себе: если путь к искуплению лежит через Божественные добродетели, то она не ближе к небесам, чем сидящая рядом женщина. Она повернулась к Айт.
– Вы говорите, что видите во мне себя в юности. А я вижу в вас ту Зеленую Кость, которой не хочу становиться. Когда-то нефрит кое-что значил. Я не нарушу клятву. Не предам память убитого брата и не продам жизнь другого ради власти. – Она поднялась, гадая, не подписала ли себе тем самым смертный приговор. – Я не хочу жить на Кеконе, каким вы его представляете.
Айт сидела еще несколько секунд. Потом встала и повернулась к Шаэ. Выражение ее лица не изменилось, но аура раздувалась неприкрытой угрозой, и Шаэ невольно отпрянула.
– Терпеть не могу, когда меня к чему-то вынуждают, – сказала Айт, поправив нефритовый браслет на руке. – Айт Югонтин взял меня из приюта для сирот войны, где я была обречена умереть, и воспитал как сильнейшую Зеленую Кость Горного клана. Но когда он состарился, то так и не назвал меня наследницей. Боялся недовольства своего ближнего круга, мужчин, которые корили бы его за то, что сделал наследницей женщину. Копье Кекона, не боявшийся сразиться с шотарцами, боялся назначить приемную дочь главой своего драгоценного клана. Человек, которого я называла отцом, тот, кому я всем обязана, меня вынудил. Еще до того, как остыло его тело, мне пришлось убить его ближайших соратников – Зеленых Костей, которых я ценила и уважала, – чтобы никто не оспаривал мое назначение. Находясь при смерти, отец мог бы предотвратить кровопролитие, но не стал. Такова людская трусость и близорукость даже у тех, кто действует из лучших побуждений.
