– Кен и Тар ничего мне не скажут. Они слишком тебе преданы.
– Надо отдать им должное. – Покусывая ее ухо, Хило расстегивал ремень и стаскивал штаны. – Наверняка замышляют меня убить. Стоило им увидеть, как я на тебя смотрю, и они тут же поняли, что я собираюсь запрыгнуть на их сестренку. – Он стянул с нее трусики и погладил между ног, а потом проник внутрь двумя пальцами. – Пришлось сделать их своими ближайшими Кулаками, пока они меня не прирезали.
– Не стоит их винить, – сказала она, поощряя его движениями бедер.
Пальцы Хило скользили вверх и вниз по влаге и теплу. Вен расстегнула еще три пуговицы его рубашки и стащила ее через голову.
– Чего может хотеть сын великих Коулов от каменноглазой, тем более из опозоренной семьи вроде моей? Разве что перепихнуться.
– Много раз перепихнуться?
Он поцеловал ее нетерпеливо и яростно, набросившись и губами, и языком. Член мучительно отвердел между ее бедрами. Пальцы Вен зарылись в волосы Хило. Она провела кончиками пальцев по его шее и груди, по нефритам, торчащим вдоль ключиц и в сосках. Она бесстрашно прикасалась к ним и облизывала, без зависти или жажды, просто как к его части, прекрасной части, не более. Хило никогда не позволял другим женщинам прикасаться к его нефриту, и эта бесстрашная близость дико его возбуждала.
Он резко вошел в нее. Она была восхитительна – буря чувств. Солнечный свет и океан, летние фрукты и мускус. Хило стонал от удовольствия, схватившись за изголовье кровати, ему хотелось еще и еще. Обостренные нефритом чувства оглушительно ревели: грохот сердца, гром дыхания, пламя от прикосновения кожи. Он пожалел, что выключил свет, ему хотелось получше ее видеть, впитать каждую деталь ее тела.
Вен приподняла бедра, прижавшись к нему, глаза в глаза – два крохотных пятнышка, отражение уличных фонарей, как свечи, плывущие в пруду. Восторг в ее глазах вытолкнул его на вершину. Он впился губами в вишневые соски. Скользнул в долину между грудями и утонул в бесподобном аромате ее тела. Вен стиснула его бедра и притянула к себе, и Хило блаженно потерял над собой контроль.
Он лежал сверху, из головы уплывали остатки разума, и дышал в мягкий изгиб ее шеи.
– Для меня ты самое важное в жизни.
Он проснулся уже на рассвете. Солнце пробивалось сквозь щели между зданиями, просачивалось в окно. День обещал быть жарким.
Хило смотрел на спящую рядом прекрасную женщину, и в нем просыпалось желание. Ему хотелось схватить ее и обнять, и с помощью какой-то магии втянуть в себя, чтобы охранять ее внутри себя самого, куда бы он ни пошел. До Вен он наслаждался женским обществом и испытывал к девушкам теплые, даже нежные чувства. Но это не шло ни в какое сравнение с его чувствами к Вен. Желание сделать ее счастливой, сильное до боли. Мысль о том, что кто-то может причинить ей боль или отнять у него, наполняла страхом и яростью. Вен могла попросить у него что угодно, и Хило сделал бы это.
Настоящая любовь, думал Хило, чувственна и наполнена восторгом, но также причиняет боль и тиранит, требуя повиновения. Она совершенно не похожа на бунтарское увлечение Шаэ тем эспенцем или на чувственную привязанность между Ланом и Эйни.
Воспоминания об Эйни немного его приземлили. Понадобилось несколько недель, но в конце концов он выследил эту шлюху и мужчину, нанесшего болезненное оскорбление его брату. Они жили в Либоне, в Степенланде. Хило подумывал нанять кого-нибудь, чтобы ими занялся, но клан должен сам разбираться с нанесенными ему оскорблениями. И потому он попросил Тара купить ему по фальшивому паспорту билет на самолет. Но когда Хило рассказал о своих планах Лану, Колосс не только не поблагодарил, но даже рассвирепел.
– Я никогда не просил тебя это делать! – рявкнул Лан. – Если бы я хотел их найти, то сделал бы это сам, а значит, для тебя должно быть очевидно, что я не хочу. Оставь их в покое и больше не лезь в мою личную жизнь.
Хило страшно разозлился из-за потраченного зря времени. Вот что он получил взамен на попытку послужить брату. Лан всегда скрывал свои чувства, так откуда же Хило было знать?
Вен заворочалась и издала чудесный сонный звук. Хило позабыл о своих мыслях и забрался под простыню, чтобы разбудить Вен пальцами и губами. Он терпеливо ласкал ее и с радостью довел до конвульсий оргазма, а потом они снова занялись любовью, только уже медленно и расслабленно.
После этого, когда они лежали в липком клубке, Хило сказал:
– То, что ты говорила вчера… о своей семье… Ты не должна так думать. Это случилось с твоими родителями много лет назад, и никто не сомневается в Кене и Таре. Теперь семья Маик снова ладит с кланом.
Вен ответила не сразу.
– Не со всем кланом. Как насчет твоей семьи?
– А что насчет моей семьи?
Она положила голову на плечо Хило.
– Шаэ никогда мне не доверяла.
Хило засмеялся.
– Шаэ сбежала с эспенским моряком, а теперь приползла обратно, как описавший ковер щенок. Она не в том положении, чтобы кого-то осуждать. С какой стати тебе волноваться о ее мнении?
По недовольному тону собственного голоса Хило с удивлением и долей разочарования осознал, что до сих пор не простил сестру.
– Твой дед всегда ее слушал. Вряд ли он одобрил бы меня, даже если бы я не была каменноглазой.
– Он просто слабоумный старик, – ответил Хило. – Лан теперь Колосс.
Хило ободряюще поцеловал ее в висок, но его манеры изменились. Он перекатился на спину и задумчиво уставился на желтый потолочный вентилятор, гоняющий воздух.
Вен повернулась на бок и с беспокойством посмотрела на него.
– Что-то случилось?
– Ничего.
– Рассказывай.
Хило рассказал о вчерашних событиях в «Двойной удаче» и разговоре на подъездной дорожке поместья Коулов. Вен лежала на локте, настороженно стиснув губы.
– Почему Лан отпустил мальчишку? Вор нефрита уже в таком-то возрасте, это неизлечимо. Он доставит тебе еще больше неприятностей.
Хило пожал плечами.
– Знаю, но что я могу сказать? Лан – оптимист. Как вдруг мой твердый старший брат, который всегда ставил меня на место, начал становиться мягкотелым? Его кости зелены, но он не мыслит как убийца, а Айт готова убивать. Явно грядет война с Горными, как он этого не видит? Этот старый самовлюбленный хорек Дору ведет его не на ту дорожку.
– Уж конечно, Лан должен послушать тебя, а не Дору.
– Дору в клане – как старая лоза, из его хватки не выскользнешь.
Вен села. Блестящие черные волосы рассыпались по спине, солнечный луч высветил безупречный изгиб щеки.
– Тогда ты должен сам начать подготовку к защите Равнинных, – сказала она. – У Дору есть связи, информаторы и соглядатаи. Но все Кулаки и все Пальцы – твои. Зеленые Кости в первую очередь воины, а потом уже бизнесмены. Если начнется война, она выплеснется на улицы, а улицы принадлежат Штырю.
