Канцлер хмыкнул и отмахнулся, но вид у него был довольный. Прежде чем заняться политикой, Сон Томаро был богатым Фонарщиком Равнинного клана. Теперь семейным текстильным бизнесом занимались его дочери и до сих пор вовремя платили клану положенную дань. Сон был самым высокопоставленным человеком Равнинных в правительстве, все это знали. Почти все члены Совета и персонал в Зале Мудрости были связаны с тем или иным кланом. Скажем, казначей Совета, в кабинете дальше по коридору, – известный представитель Горных.
Золоту и нефриту вместе не бывать, сказал Лану отец больше двадцати пяти лет назад. Но эта аксиома оказалась не настолько простой. После войны Зеленые Кости, следуя примеру Коула Сена и Айта Ю, в полном согласии с айшо избегали политики и занимались частными делами. Но навсегда вышли из тени. Они больше не скрывались и не тренировались в горах, а открыто жили в городах, за чье освобождение сражались. В послевоенные годы неразберихи и бума простые люди по-прежнему смотрели на них как на защитников и покровителей, как и много десятилетий под игом иностранного правления, и кланы дали им это.
Тайная сеть сторонников, Фонарщики, стали проводниками в мире бизнеса, а не войны. С помощью своего влияния кланы раздавали назначения и контракты товарищам и верным союзникам по временам оккупации. Те, кого шотарцы клеймили как преступников, стали на острове правящим классом. И хотя формально кланы не входили в правительство Кекона, они были настолько тесно с ним связаны, что стали практически неразделимы.
Вот почему, придя на встречу, Лан не сомневался в ее исходе – Сон Томаро поступит так, как просит Лан. Все дело в том, насколько быстро, насколько энергично, и во что это обойдется. И вот канцлер откинулся на спинку кресла и сказал с отрепетированным дружелюбием высокопоставленного чиновника:
– Коул-цзен, вы же меня знаете. Я хочу для страны только лучшего и согласен с вами на все сто процентов. Здесь у нас нет расхождений. Но я предвижу, что будет довольно трудно получить необходимые голоса. Как бы ни были члены Совета лояльны клану, некоторые побоятся открыто поддержать предложение, явно проистекающее от поступков Горных. Куда проще было бы получить поддержку, если бы клан дал понять, что готов сделать другие значительные шаги в интересах общества.
– Разве мы не согласились в том, что принятие этого закона – само по себе огромный шаг в интересах общества?
Конечно, Лан предвидел, что Сон чего-то потребует, но все равно его это раздражало. Канцлеру стоило бы понять, что защита КНА от контроля одним кланом – это его гражданский долг, вне зависимости от того, согласится ли Равнинный клан с его просьбами. Но привычки Фонарщика так просто не вытравить.
– Конечно, конечно, – дружелюбно согласился Сон, – но обывателям нужно получить и кое-что еще, причем побыстрее и более вещественное. К примеру, более слаженную работу городского порта. Как вы наверняка знаете, несколько месяцев назад в Доках была забастовка рабочих, нанесшая городу урон. Моя семья и некоторые другие просили помощи у Штыря Равнинного клана, но, увы, не получили ее.
– Решения Штыря – это его дело, – заявил Лан, – а в этом конкретном случае я с ним полностью согласен.
Семья Сона и другие Фонарщики просили Хило послать людей, чтобы запугать лидеров профсоюза и сорвать их митинги, избить людей, если понадобится, и заставить вернуться к работе. «Да за кого они нас принимают? За наемных громил?» – огрызнулся тогда Хило. Докеры тоже были людьми клана. Лидеры профсоюза платили дань. Тогда поведение брата произвело впечатление на Лана. Хило с легкостью прибегал к насилию, но, по крайней мере, понимал, когда его следует применить, и знал, что не стоит позволять Фонарщикам думать, будто они могут просить чего угодно.
Однако теперь Лану понадобилась помощь Сона, и потому он сказал:
– Я понимаю вашу озабоченность и насколько тяжелы были потери. Уверен, можно что-то предпринять, чтобы их облегчить. Сейчас Шелест очень занят, и я попрошу Вун-цзена немедленно этим заняться.
Этой фразой Лан сообщил Вуну, что тот может вступить в беседу. Как и ожидалось от подчиненного Лана в подобной ситуации, пока Колосс говорил, Вун не произнес ни слова и не проявил никаких эмоций, а лишь внимательно наблюдал за собеседником босса, чтобы потом подтвердить или оспорить его впечатления. Теперь же помощник подался вперед, и Лан с определенной тревогой ждал результатов испытания.
– Канцлер, – сказал Вун, – как я понимаю, определенные отрасли, такие как текстильная и пошив одежды, столкнулись с серьезной конкуренцией со стороны зарубежного импорта. Возможно, введенные кланом пошлины на импорт расчистят рынок для кеконских промышленников?
Лан был доволен. Хорошее предложение: увеличение портовых сборов за импортные ткани принесет прибыль клану, их легко ввести и взимать, а семейный бизнес Сона получит преимущество, при этом другим Фонарщикам не придется давать ничего или почти ничего. Канцлер сделал вид, что размышляет над словами Вуна, но Лан заметил сдержанную довольную улыбку.
– Да, пожалуй, это пойдет на пользу делу.
Лан встал и одернул рукава.
– Тогда решено.
Канцлер грузно поднялся на ноги и проводил их до двери кабинета.
– Как поживает ваш дедушка, Коул-цзен, да проживет он еще триста лет?
– Увы, возраст не щадит никого, даже Зеленых Костей, – спокойно ответил Лан, понимая, что под этим вопросом таится попытка узнать, по-прежнему ли Коул Сен держит бразды правления кланом в своих руках за спиной внука. Сон хотел понять, будет ли достигнутое с Ланом соглашение последним словом со стороны клана. – Дедушка уже не тот, что раньше, но он здоров и наслаждается заслуженным покоем.
Сон прикоснулся пухлыми мясистыми руками ко лбу в знак почтения.
Глава 15. Сделка с демонами
Перед складом стояло с десяток мотоциклов «Торойо» с форсированным движком и ослепительных неоновых расцветок, так любимых байкерами северных районов Жанлуна: пурпурно-красного, салатового, кислотно-синего. Хило остановился, чтобы полюбоваться на парочку таких, похлопал кожаное сиденье особо выдающегося экземпляра, наклонился осмотреть блестящий двигатель и понаблюдал за их стремительным рывком, а потом двинулся дальше, к алюминиевой двери здания, вибрирующей от грохота басов громкой музыки.
С ним были Маик Тар и два Пальца, которых Хило вскоре собирался произвести в Кулаки: умный, но несколько толстоватый и непритязательный Обу обладал лучшим Отражением, чем кто-либо из знакомых Хило, но если он хотел продвинуться выше, то должен научиться руководить; другой Палец, Йин, не имела выдающихся нефритовых талантов, но, как многие женщины из Зеленых Костей, в особенности в подчинении Хило, привыкла работать усерднее мужчин, и Хило это ценил. Йин Ро и Маик Тар то встречались, то расставались, и в настоящий момент как раз расстались – они были слишком похожи и потому устраивали кошачьи свары.
Четверо Зеленых Костей зашли в штаб-квартиру банды байкеров. Около двадцати байкеров, почти все в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти, разлеглись на потертых диванах, пили и курили, некоторые играли в бильярд, а несколько человек смотрели телевизор. Трое в уголке не таясь пересчитывали пачку денег. Хило с интересом осмотрелся. Из всех банд района Монетка «Хромированные демоны» имели лучше всего оснащенную берлогу, менее грязную и менее кишащую всяким сбродом и торчками.
