– Они не отвечают. Наверное, уже его убили. – Лицо Маика исказилось от нетерпения и жажды убивать. – Что будем делать, если они не ответят?
– Возьмем хренову Фабрику штурмом, – ответил Хило, – и вытащим Гонта Аша за тощие яйца.
Это удовлетворило его лейтенанта, и тот довольно хмыкнул, но Хило это еще больше завело. Он спрыгнул с капота «Княгини» и приблизился к дверям Фабрики.
– Видишь это, Гонт? – выкрикнул Хило. Он распростер руки и высокомерно повернулся кругом. – Я еще жив! Не посылай своих щенков меня убивать. Выйди и сам попробуй, трус позорный!
За его спиной Кулаки заревели в согласии и застучали по машинам.
И тогда Лана пронзило ясное и тяжелое понимание – Горные послали убийц к Хило, а не к нему, не к Лану, первому брату, Колоссу. Это Хило враги считали угрозой, свирепого и буйного Хило, который мог повести Кулаков на войну. Но он выжил в покушении, и это только добавило ему очков.
Лан знал, что о нем говорят: он стал Колоссом по праву рождения, по приказу Коула Сена и потому что напоминает отца. Он всегда старался быть сильным и мудрым лидером, поддерживать мир, уважать наследие деда, и хотя в клане его уважали и верили ему, подобное поведение не внушало страх соперникам. Враг ударил первым, и не по официальному главе клана, а по главному воину, и тем самым отмел все сомнения в том, что Горные намереваются захватить Равнинный клан.
Лана непросто было разозлить, но его руки сжались в кулаки, его затопило клокочущей волной стыда и ярости.
Дверь Фабрики открылась, и на пороге появились трое. Лан и Маик Кен подошли ближе к Хило, который не сдвинулся с места, поджидая приближающихся врагов. Первым шел молодой гонец Равнинных. Он поспешил вперед и снова рухнул на колени, как будто извинялся за то, что еще жив.
– Коул-цзен, мне жаль, что эти собаки не дали мне возможности умереть за Равнинных. Но они послали меня назад вместе с этими двумя.
За ним шли двое Зеленых Костей из Горного клана.
– Это они, – сказал Хило Лану. – Тот, что хромает, Чон. Брюнет – Гам.
Противники уставились друг на друга с затаенной ненавистью. Чон, Палец среднего звена, был ранен и исцарапан. Пот струился по избитому лицу, Чон бросил взгляд на бойцов Равнинного клана и тут же отвел глаза. Гам оказался более Зеленым и духом, и телом, нефрит висел вокруг его шеи, торчал в крыльях носа, обхватывал запястья. Он посмотрел прямо на Лана и заговорил первым.
– Колосс согласился на ваши требования, – сказал Гам. – Она одобрила нападение на вашего Штыря из-за многочисленных посягательств на права нашего клана, но признает, что поступила так в гневе и слишком поспешно. И потому, чтобы показать готовность к переговорам, мы уйдем из Трущобы, не считая небольшого района к югу от улицы Патриота, который мы всегда контролировали.
– Какая щедрость, – фыркнул Хило, – но это не все наши требования.
Щека Гама дернулась, но он по-прежнему смотрел на Лана.
– Мой Штырь отдает вам наши жизни в наказание за то, что мы не справились. Этот, – он кивнул на Чона, – не достоин смерти воина, но мой клан и честь требуют, чтобы я умер в соответствии с рангом, как настоящий Кулак Горного клана. Коул Ланшинван, Колосс Равнинных, я предлагаю тебе поединок на чистых клинках.
По правде говоря, Лан был ошеломлен. Потом он прищурился.
– Принимаю.
Равнинные столпились вокруг, чтобы услышать разговор, и теперь все разом сделали шаг назад, расчистив большой круг. Все, кроме Хило. Он наклонился к Лану и сказал вполголоса:
– Гам заслуживает казни, а не поединка. Это какая-то уловка.
– Ты ведь здесь и увидишь, так ли это, – ответил Лан. – Но мне так не кажется.
Он не стал уточнять, что уверен – таким способом Айт решила его проверить. О Хило она уже кое-что выяснила. Она пыталась его убить и не сумела. Теперь она хочет узнать, такой ли слабак Лан, каким она его считает. И результат определит ее следующий шаг, это явно стоило того, чтобы пожертвовать Трущобой. Если Колосс Равнинных отступит, он потеряет лицо перед лицом врагов и собственных Зеленых Костей.
– Тогда смерть от последствий, – предложил Хило. – Мы с Кеном этим займемся.
Лан ответил сердитым взглядом, и Хило замолчал. Что за Зеленая Кость пошлет раненого младшего брата драться с Гамом во второй раз, вместо того чтобы самому ответить на вызов? Лан, вне всяких сомнений, понимал, что, нравится это ему или нет, но ему придется стать Колоссом-воином, и самое худшее, что он может сейчас сделать, это по-прежнему превозносить боевое мастерство Хило по сравнению с собственным перед Кулаками клана и врагом.
А значит, будет именно так, он пойдет по пути Зеленой Кости. Если Айт понимает только язык силы, то нужно ясно на нем высказаться.
Гам отошел на несколько шагов.
– Нож или сабля?
Оружие всегда выбирает тот, кому бросили вызов. Хило предпочитал нож – компактный, смертоносный и всегда под рукой, но Лан не был уличным бойцом, а официальность и элегантность сабли-полумесяца выглядела более подобающей.
– Сабля, – ответил он.
– И ты ждешь, что я это одобрю? – скептически произнес Хило.
Предложение о поединке, «чистом клинке», было нерушимой клятвой. Победитель забирал жизнь проигравшего и его нефрит без каких-либо обязательств – родные или друзья не могли искать возмездия. В ответ на риторический вопрос брата Лан бросил на него быстрый взгляд.
– Боишься, что я могу проиграть?
Хило чуть повернул подбородок, чтобы посмотреть на Гама. Потом снова посмотрел на брата и сказал вполголоса:
– Он не так-то прост.
– Я тоже, – ответил Лан резче, чем хотел.
– У меня здесь с десяток Кулаков, которые готовы драться с Гамом от твоего имени. Ты же Колосс.
– Если я не могу драться, то не могу быть и Колоссом, – отрезал Лан, нагнувшись ближе, чтобы услышал только Хило, но тем самым он все-таки открыто признал то, в чем были уверены другие, хотя и не говорили вслух – сыну великого Коула Ду придется доказать, настоящая ли он Зеленая Кость.
Лан вытащил из ножен саблю работы Да Танори и протянул ее брату, и тот плюнул на клинок на удачу, хотя и не улыбнулся.
– У него отличное наступательное Отражение, – сказал Хило. – Лучше драться на близкой дистанции.
Он сжал Лана за плечо, а потом отошел к Кену. В груди у Лана заныло – он должен был сказать Хило что-то еще, просто на всякий случай, но это выглядело бы как дурное предзнаменование.
Лан не был особенно религиозен, но вознес молчаливую молитву монаху Цзеншу, Тому, кто возвращается, покровителю нефритовых воинов. «Старый дядюшка на небесах, сделай меня сегодня самым зеленым из всех». Потом он повернулся к Гаму и прикоснулся плашмя саблей ко лбу в приветствии. Гам повторил этот жест. Они начали кружить друг вокруг друга. Небо внезапно прояснилось, и в мостовую ударил солнечный луч. Камни в рукояти как будто вибрировали у Лана в ладони, вливая в него энергию нефрита, проясняя зрение, изменяя время и пространство. Секунды удлинились, расстояния сократились. Чутье пульсировало сердцебиением Гама. Лан ощущал, как меняется нефритовая аура противника, как она расширяется и сжимается, явно определяя, когда и как атаковать.
