Основной зал «Серебряной шпоры» занимала арена и места для зрителей. На открытом втором этаже находился ресторан и бар, так что с половины столов можно было наблюдать за схватками, а те, кто не имел прямого доступа, могли следить за состязаниями по висящим телевизорам. Между двумя матчами Гонт пообедал и обговорил дела с тремя Кулаками. В это время в дверь протиснулся посыльный и побежал вверх по лестнице прямо к столу Гонта, сообщив новости: Коул Лан погиб, а Коул Хило направляется сюда, чтобы убить Гонта.
Штырь оторопел, но не показал этого. Гонт был мастером скрывать мысли и эмоции. Лишь Первый Кулак, Воун Балу, заметил, что выражение его лица немного изменилось – ноздри раздулись, губы напряглись в скептической усмешке. Гонт огляделся. Он находился на юге Ямы, в глубине территории Горных, в окружении нескольких воинов из Зеленых Костей, при свете дня. Неужели Коул настолько обезумел, что решит напасть на него здесь?
Гонт решил, что да.
– Вызовите сюда всех Пальцев, которые находятся поблизости, – приказал он Кулакам. – Уберите отсюда людей. Пошлите наблюдателей в оба конца улицы и охраняйте двери.
Кулаки тут же бросились выполнять приказы. Гонт нашел племянника и велел унести ценных птиц через заднюю дверь, и подальше. Владелец «Серебряной шпоры» отказался ретироваться вместе с клиентами, и Гонт приказал ему вместе с персоналом запереться на кухне, нацелив два дробовика на дверь.
Предстоящее сражение будет кровавым. Коул-младший – свирепый боец, увешанный нефритом, и, несмотря на убежденность Горных, что Равнинные находятся в упадке, Гонт знал, что это по-прежнему грозный клан с преданными молодыми воинами. После неудавшегося покушения и поединка у Фабрики Айт-цзен велела всем быть осторожнее и сосредоточиться на главной цели. И потому Гонт не ожидал кровавого сражения так скоро. Как бы ему ни хотелось снести голову Коулу Хило, он гадал, что пошло не так, почему их планы провалились. Но теперь не время для размышлений.
«Серебряную шпору» и прилегающие улицы заполонили Зеленые Кости. Через несколько минут внутри бара и снаружи собралось четырнадцать человек – три Кулака и одиннадцать Пальцев. Они заняли позиции у двери и верхних окон. Еще полдюжины нефритовых воинов собралось чуть дальше по улице, в принадлежащей Горным гостинице «Медный герб», оттуда они зайдут бойцам Равнинных в тыл. Гонт ожидал, что Равнинных будет больше, но он имеет преимущество, сражаясь на земле Горных.
Он подумывал позвонить Колоссу, но не стал. Подкрепление все равно не прибудет вовремя, а кроме того, ему хотелось лично убить Коула Хило.
* * *
Эта уловка была идеей Шаэ.
До ее приезда в резиденцию Хило собирался направиться в самое сердце территории Горных и убить Гонта и как можно больше его людей. Он выпил с Кулаками по стопке хоцзи и порезал ножом язык – традиционный ритуал Зеленых Костей перед миссией, из которой они не рассчитывают вернуться.
Шаэ посмотрела на него через кухонный стол, как смотрела в детстве.
– Мы должны действовать умнее. Если сегодня мы умрем, Горные победят. – Они должны думать на шаг дальше, даже в такие ужасные времена. – Гонт готов и ждет нас. Даже если мы его убьем, мы не сокрушим Горных. Не уничтожим их.
Вероятно, этот взрыв эмоций наполнил ауру Шаэ таким неистовством, что Хило не мог его не заметить и снова начал ясно мыслить. Он посмотрел на самых преданных Кулаков высшего ранга и увидел, что некоторые кивают в ответ на слова Шаэ. Он повернулся к ней.
– Раз ты теперь Зеленая Кость, одна из нас, то скажи, что у тебя на уме.
Как только она рассказала свою идею, Хило улыбнулся с холодной решимостью и принял предложение с такой убежденностью, будто оно было его собственным. Он отдал быстрые приказы, и бойцы побежали их выполнять. Пока братья Маик собирали отряды для атаки, Шаэ сходила в оружейную за тренировочным залом и подобрала себе оружие. Когда она вернулась, Хило сидел на лестнице рядом с Вен и прощался. Они склонили головы друг к другу и тихо разговаривали. Глаза Вен были сухими, но пальцы дрожали. Когда она с нежностью пригладила волосы Хило за ухом, Шаэ отвернулась, почувствовав себя лишней. Она вышла наружу и смотрела, как «Княгиня» и другие машины покидают поместье.
Вереницу автомобилей увидят въезжающей в тоннель на Нижней Ло, и Гонту Ашу доложат, что Коул Хило на пути к сражению в «Серебряной шпоре». Горные поспешат усилить оборону, а тем временем конвой во главе с «Княгиней» обогнет Яму и вернется на территорию Равнинных.
Через несколько секунд после того как машины приманки покинули парковку резиденции Коулов, Маики и другие Кулаки расселись по неприметным машинам, поспешно одолженным у ближайшего Фонарщика-автодилера. Вышел Хило. Нежность, которую недавно видела Шаэ, испарилась – он зашагал вниз по лестнице и повернулся к дому. Потом опустился на колени и прикоснулся лбом к бетону. Штырь выпрямился и возвел лицо к небу.
– Слышишь меня? – проревел он, не то обращаясь к своим бойцам, не то в окна комнаты деда, а может, к духу убитого брата или к самим богам. – Слышишь? Я готов умереть. Клан – моя кровь, а Колосс – его повелитель.
Шаэ всегда терпеть не могла приверженность Хило к театральным жестам, но она склонила голову, а в горле у нее встал комок, когда собравшиеся вокруг Зеленые Кости опустились на колени и с жаром выкрикнули:
– Кровь за Штыря!
* * *
Три самых прибыльных игорных дома города – «Дворец удачи», «Госпожа Цонг» и «Двойная ставка» – стояли рядышком, на шоссе Бедняка в южной части Трущобы, все еще принадлежащей Горным. Здесь, в самых ценных владениях Горного клана, Фонарщики проматывали состояния и заключали сделки, а партнеры Горных из бизнеса и политики вознаграждались или подкупались роскошью и доступными развлечениями. Подходящее место для беспрецедентного возмездия.
Хило восхищенно кивнул в ответ на выбор Шаэ.
– Лан дрался за Трущобу, и она по праву наша – вся.
С десятком самых сильных Кулаков Равнинного клана они проехали по улице Патриота. Шаэ вместе с четырьмя бойцами взяла на себя «Госпожу Цонг», Маики вломились в «Двойную ставку» с другим отрядом, а Хило и его люди разгромили «Дворец удачи».
Все произошло как в кровавом сне. Машина остановилась прямо напротив казино. Шаэ вышла и зашагала мимо потрясенного швейцара, быстро шмыгнувшего прочь, мимо залитого светом фонтана со статуей танцовщицы посередине, вверх по мраморным ступеням и через вращающиеся зеркальные двери. Теперь не спрячешься в толпе – угасающий солнечный свет играл на ее нефритовых браслетах, а полные кошмарных предчувствий взгляды следили за каждым ее движением. Ее подташнивало от распирающей энергии, какой она не чувствовала много лет. Иностранцы оказались правы: кеконцы – дикари. Лан не был дикарем, совсем нет, но он погиб.
Идущий рядом с ней Кулак, сероглазый Эйтен, явно тушевался в ее присутствии. Он был одним из лучших лейтенантов Хило, но она – Коул, он не знал, приказывать ей или подчиняться.
– Каков план, Коул-цзен? – спросил он прямо перед тем, как они подошли к двери.
