– Вы все хорошо дрались, поделите нефрит между собой, – сказал Гонт своим бойцам. – Пойди скажи Оро, чтобы не приводил персонал, пока не уберут тело, не стоит их пугать.
Штырь убрал клинок в ножны и сел за ближайший столик, оглядываясь вокруг и кивая. Он изучил доску с блюдами дня, написанными мелом.
– Комплексный обед еще можно заказать? – спросил он.
Вопрос вывел господина Уня из прострации.
– Д-да, Гонт-цзен. Хотя все уже унесли, наверное, блюда уже остыли и не такие свежие, вот если бы вы пришли два часа назад… – Он умолк, сообразив, как глупо это прозвучало.
– Мне сказали, что это излюбленное место моего врага Коула Хило. И что хрустящие кальмары восхитительны. К сожалению, у меня не было возможности здесь обедать. Такова неприятная реальность жизни Зеленой Кости.
Два бойца унесли безголовое тело Сатто.
– Я польщен, что вы знакомы с репутацией «Двойной удачи», цзен, – поспешил сказать господин Унь, обильно вспотев. – Прошу вас, позвольте принести хрустящие шарики кальмара, чтобы вы наконец-то могли их попробовать.
– Ничего другого мне и не нужно, – ответил Гонт. – И принесите еще ваши бухгалтерские книги.
Господин Унь поспешил принести и то и другое. Десять минут спустя Штырь Горных положил шарик кальмара в рот и стал жевать. Его подчиненные внимательно наблюдали. Персонал «Двойной удачи» вышел в зал. Они стояли полукругом за господином Унем, молча и дрожа от страха. Гонт нахмурил густые брови. Он проглотил, поднял руку и несколько раз одобрительно похлопал по столу.
– И правда, репутация «Двойной удачи» вполне заслужена, – сказал он. – Такие хрустящие, а вкус бесподобен. И острые в меру. Я бы с радостью ел их каждый день.
Господин Унь невольно просиял. Персонал за его спиной с облегчением выдохнул.
Гонт продолжал есть, просматривая черную бухгалтерскую книгу, которую господин Унь положил перед ним.
– Какую дань вы платили Равнинным? – спросил Гонт.
Господин Унь сказал, и Гонт медленно кивнул, просматривая записи.
– В последнее время ваши дела процветают, а мы ведем войну. Будете платить Горному клану в полтора раза больше. – Он подал знак Кулакам взять палочки и угоститься кальмаром, что они с готовностью и сделали. – А теперь, друг мой, присягните в верности и пообещайте платить дань, и завтра можете открыться, как обычно.
Господин Унь пару раз открыл и закрыл рот, а потом вытер лоб и сказал:
– Гонт-цзен, я двадцать лет был Фонарщиком Равнинного клана. Мой брат и племянник – тоже преданные Фонарщики Коулов, моя невестка – Барышница, мой двоюродный брат – Палец в клане. Не могли бы вы позволить мне с честью уйти?
По давней традиции, когда один клан захватывал территорию другого, не носящие нефрит владельцы заведений и работники могли присягнуть другому клану или беспрепятственно уйти, как произошло в игровых домах на шоссе Бедняка, когда их захватили Коулы несколько дней назад.
– Это неприемлемо, – отрезал Гонт. – Семья Уней владела «Двойной удачей» со дня его основания. Без вашего умелого руководства и кулинарного таланта он превратится в карикатуру.
И снова господин Унь почувствовал себя польщенным. Штырь Горных обладал зычным и четким баритоном, отчего его слова казались более вескими. Может, не так уж плохо быть Фонарщиком Горных, да и в чем разница – платить дань одному клану или другому? И все же господин Унь никогда и в мыслях не держал, что «Двойная удача» может достаться другому клану. Равнинные всегда были так сильны в этом районе, покровительство Коула Хило казалось нерушимым. На войне все еще могло измениться, и ресторан снова вернется к Равнинным. Безопаснее никого не предавать.
– Прошу вас, Гонт-цзен, – повторил господин Унь, стиснув руки в почтительном поклоне, – «Двойная удача» – наследие семьи, но я вынужден отказаться.
Гонт поразмыслил. Он вытер губы салфеткой и встал.
– Хорошо. Я вас понимаю. – Он повернулся к своим бойцам. Двое уже ушли, вероятно, чтобы дальше сражаться за Доки или еще где-то в городе, но трое остались. – Проследите, чтобы весь персонал покинул здание, – приказал он. – И сожгите его.
Господин Унь застыл в ужасе. И когда Зеленые Кости бросились выполнять указания, он вскричал:
– Нет, Гонт-цзен, умоляю! – Старик упал перед Штырем на колени. – Я… я… клянусь в верности и буду платить дань Горному клану. Я зажгу фонарь, чтобы освещать путь воинам и взывать к их покровительству, – произнес он дрожащим от спешки голосом. – Во имя богов, прошу вас.
Гонт поднял руку, давая знак своим людям.
– Я с радостью принимаю вашу клятву, господин Унь. Я был бы сильно разочарован, если попробовал бы ваших хрустящих кальмаров только один раз. – Он обошел трясущегося Фонарщика и направился к двери, оставив Кулака на страже. – «Двойная удача» – это только начало. Что мы не сможем отобрать у Равнинных, то уничтожим. Когда война закончится и Горные победят, в Жанлуне останется только один клан, как раньше, и тогда у хороших Фонарщиков вроде вас не будет причин для беспокойства.
Глава 39. У штурвала на Корабельной улице
Шаэ стояла перед большими окнами углового кабинета Дору и смотрела на впечатляющий городской пейзаж. Сама комната вызывала у нее мурашки. Она буквально излучала присутствие Дору. Все, начиная от старого кресла из коричневой кожи, в котором отпечаталось его тело, до перьевых ручек из слоновой кости на столе и открытого пакетика с орешками бетеля в ящике, напоминало Шаэ, что она находится во владениях Дору, он занимал этот офис всю ее жизнь.
Ее желудок скрутило в тугой узел. Она не припоминала, чтобы когда-либо в жизни так нервничала, даже в тот день, когда впервые вошла в большую аудиторию, полную эспенцев. Стоя на коленях перед Хило и произнося клятву его Шелеста, она уже поняла, как это будет трудно, но после бдений и похорон все затмевали горе и вина, и лишь теперь она в полную силу почувствовала, что ей предстоит сделать почти невозможное. Как бы скептически ни был настроен клан против Хило в качестве Колосса, еще больше сомнений вызовет ее назначение на пост Шелеста.
Дору был известным ветераном войны и бизнесменом с десятилетиями опыта, она же – двадцатисемилетняя женщина, два года прожившая вдали от Кекона и никогда не занимавшая высокую должность в клане. Если она не сумеет сразу же завоевать уважение и авторитет в офисе Шелеста, то инвестиции моментально начнут таять, а Фонарщики побегут, как крысы с тонущего корабля. Она может проиграть войну с Равнинными быстрее, чем ее брат проиграет или выиграет свою.
Шаэ редко курила, разве что в компании, но сейчас взяла сигарету, чтобы успокоить нервы. Больше всего она нуждалась в публичной поддержке со стороны двух человек, которых Лан рассматривал как потенциальных преемников Шелеста: Вуна Папидонвы и Хами Тумашона. Клан должен увидеть, что эти уважаемые люди на ее стороне. Вун должен был прибыть с минуты на минуту. Шаэ по-прежнему стояла у окна и не повернулась, даже когда почуяла полыхающую ауру Вуна в лифте, в сопровождении Маика Тара.
