– А теперь вы Шелест, – сказал он будничным тоном, но легкий изгиб его губ выдал ироничный настрой.
– А теперь я Шелест, – немного жестче произнесла Шаэ. Она знала, что Хами Почует в ее ауре подлинное возмущение и досаду. – Предательство, убийство и война умеют нарушать планы.
Она почувствовала его настороженность. Возможно, старший Барышник ожидал увидеть перед собой девчонку-мажора, решившую поиграть в начальницу, то есть человека, которым он сможет легко манипулировать, как только она начнет раздавать указания с невыносимо фальшивой самоуверенностью. Сейчас он уже не был так в этом уверен.
– Если бы я решила, что это пойдет на пользу клану, я бы попросила посадить за этот стол кого-нибудь другого. Но мой брат не глуп. Он знает, как сильно Зеленые Кости ценят родословную. Во время войны еще один Коул в руководстве напомнит всем о Факеле и прошлых победах, а также напомнит, что клан силен, что Кекон силен. Когда клан отражает атаку, мои личные предпочтения ничего не значат.
– Почему вы пригласили меня сюда? – спросил Хами с легким нетерпением.
Шаэ окинула его оценивающим взглядом.
– Потому что хочу услышать правду. Насколько это будет трудно? Что я должна сделать, чтобы внушить персоналу и Фонарщикам уверенность, что этот офис не рассыпется на части, а Горные не ворвутся сюда и не поглотят нас? Потому что если я не справлюсь, это станет концом Равнинного клана.
Хами посмотрел на нее с зачатками уважения, как показалось Шаэ. Она напомнила, что всегда считалась будущим Шелестом, ее натаскивал Дору, она училась в одной из лучших бизнес-школ Эспении, ей благоволил Факел, просто она заняла этот пост раньше времени. А теперь совершенно честно призналась, что ей предстоит испытание. И ловко попросила у него совет, что не могло ему не польстить. Шаэ ждала ответа.
После небольшой паузы Хами прокашлялся и сказал со всей прямотой:
– Вам понадобится старший Барышник, имеющий налаженные связи с Фонарщиками. Вам нужно как можно скорее устроить встречу с персоналом. Если вы собираетесь внести какие-то серьезные изменения, то лучше поторопитесь, сейчас благоприятный период – все ждут результата уличных стычек.
Шаэ кивнула.
– Я собираюсь кое-что изменить. Я знаю достаточно, чтобы понять, насколько определенные действия Дору ослабили клан. Слишком много решений об инвестициях он принимал лично, мы были слишком осторожны и дожидались, пока к нам придут Фонарщики, вместо того чтобы самим искать возможности. Это ухудшило наше положение по сравнению с Горными. – Она знала, что Хами считает так же, но теперь продвигалась вперед аккуратно, не желая на это напирать, как будто хочет воспользоваться его недовольством. – Сколько человек в офисе, по-вашему, преданы Дору и могут стать проблемой на нынешних должностях?
– Меньше, чем вы думаете, – ответил Хами, и Шаэ заметила блеск в его глазах, а значит, она затронула тему объединяющей их неприязни к Дору точно в нужной дозе. – Юнцзен в последнее время не пользовался популярностью, многие считали, что ему следовало уйти на покой еще лет пять назад. Его стойкие сторонники в основном преклонного возраста, так что их вполне можно отправить на покой, предоставив пенсию от клана. Мы найдем поддержку в отделах, которые он плохо финансировал – у Барышников, видевших, сколько хороших предприятий ушли к Горным. Они с радостью встретят перемены.
Шаэ отметила ободряющее «мы» и спросила прямо в лоб:
– Кто был наиболее вероятным кандидатом в Шелесты до убийства Лана и моего назначения?
Челюсть Хами напряглась, но честность взяла верх.
– Вун Папидонва.
– Помощник моего брата, – задумчиво произнесла Шаэ, как будто впервые об этом слышит. – Хороший человек, его уважают в клане, хотя, пожалуй, слишком осторожный. Я назначу его главой моего аппарата. – Пусть оба считают, что она прислушивается к их советам относительно назначений. – Нынешний Главный Барышник, Падо Сорито, предан Дору?
– Да. Он двенадцать лет был Главным Барышником.
– Он уволен, – объявила Шаэ. – Теперь вы Главный Барышник, Хами-цзен. Если, конечно, вы хотите принять вызов и занять высокую должность в трудные для клана времена, работая с той же проницательностью, которую продемонстрировали сегодня.
Хами, похоже, не сильно удивило внезапное повышение, но он колебался. Шаэ ждала его ответа, не выдавая напряжения. Она боялась, что Хами может уйти, не из клана, конечно же, это для Зеленой Кости его уровня почти немыслимо, но он мог бы найти занятие вне офиса Шелеста, в одном из предприятий клана, или став влиятельным Фонарщиком. Возможно, на ступень ниже его теперешнего статуса, но с лучшей оплатой. Его уход мог потянуть за собой цепочку дезертиров. Но Шаэ хорошо разыграла карты, и после нескольких секунд раздумий Хами ответил:
– Это честь для меня, Коул-цзен.
– Как и для меня, – сказала она, впервые за сегодняшний день улыбнувшись. – И как вы только что посоветовали, будем действовать быстро, начнем с объявления для всего старшего персонала, завтра же. Мы можем встретиться чуть позже? Нужно выработать стратегию для предстоящего собрания.
Хами кивнул и поднялся. Сомнения, с которыми он вошел в кабинет, сменились готовностью к работе с легким оттенком озадаченности.
– Мы будем готовы.
Он поклонился ниже, чем когда входил, и удалился. Шаэ закрыла глаза и выдохнула. Двое готовы, осталось еще несколько тысяч.
На следующий день, пока рабочие терзали ее кабинет, меняя стол и стулья Дору на новую мебель, Шаэ вошла в длинный зал заседаний, забитый старшими Барышниками офиса Шелеста. Она накрасилась так, чтобы выглядеть старше, и затянула волосы в тугой узел на затылке. Шаэ надела консервативный синий костюм, но вырез блузки подчеркивали два нефритовых ожерелья, а на запястьях висели нефритовые браслеты. Не все Барышники носили нефрит, а если и носили, то меньшее количество, чем боевое звено клана, но демонстрация зеленого камня показывала статус и вызывала уважение на Кеконе, и верхний этаж башни на Корабельной улице не был исключением.
Шаэ заметила на себе оценивающие взгляды. По большей части здесь собрались мужчины, и все старше нее. По правую сторону от нее сидел Вун, по левую – Хами. Шаэ твердо положила ладони на полированный деревянный стол.
– Мне хотелось бы сказать, как я рада находиться здесь, но это было бы ложью. Я здесь из-за того, что моего брата убили, да узнают его боги. – В зале установилась неловкая тишина. – Наши территории захвачены, нашу дань крадут, наши предприятия атакуют. Королевский совет призвал провести аудит Кеконского Нефритового Альянса, и он покажет, что у нас крадут значительную часть нефрита. Здесь собрались образованные люди. Мы работаем в офисе, делаем телефонные звонки и ведем бухгалтерские счета. Но в конце концов – мы клан.
Никто не нарушил тишину, но некоторые кивнули.
– Юн Дорупон долго и преданно служил Факелу. Отдаю ему должное. Но правда в том, что мы отстали и в результате превратились в добычу для врагов. Чтобы клан выстоял, мы снова должны сделать Равнинных сильными, сильнее, чем даже мечтал мой дед, потому что война с Горными угрожает не только клану, но и всей стране, – Шаэ кивнула на окна с видом на город. – Кланы контролируют экономику Кекона. Если Фонарщики, Королевский совет, эспенцы или общество начнут сомневаться, что Равнинные уцелеют, они потеряют уверенность в стабильности всей страны. Два с половиной десятилетия бурного роста будут уничтожены. Мы не позволим этому случиться. Вот почему я нуждаюсь в вашей преданности не меньше, чем Штырь рассчитывает на кровь своих Кулаков.
