Шаэ подумала о других женщинах, живших в доме Коулов – ее бабушке, матери, жене Лана Эйни.
– Ты станешь женой Колосса, – сказала она. – Никто не ждет, что ты будешь работать, тем более заниматься делами клана, в особенности, если ты каменноглазая.
– Ожидания – забавная штука. Когда они окружают тебя с рождения, ты восстаешь против них и борешься с ними. Когда же никто от тебя ничего не ожидает, тебе всю жизнь этого недостает.
Вен допила чай. Она налила виски прямо в чашку и выпила. Шаэ на миг заметила в Маик Вен скрытую твердость. И поняла, что совсем ее не знает.
– Позволь мне работать на тебя, Шаэ-цзен, – сказала будущая жена Колосса. – Чтобы как-то помочь нам выиграть войну.
– В офисе Шелеста есть кое-какие должности, – медленно произнесла Шаэ. – Но не думаю, что у тебя есть подходящее образование…
– А какова самая полезная роль в клане для каменноглазых?
Шаэ знала ответ, и эта тревожная мысль уже пришла ей в голову, но она не сразу встретилась взглядом с Вен и ответила.
– Белая крыса.
– А тебе пригодилась бы Белая крыса, Шаэ-цзен?
Вен шла по опасной тропе, теперь Шаэ это ясно видела. Она следовала по ней осторожно, как по трясине. Каменноглазые могут перевозить любое количество нефрита, не излучая при этом ауру. В отличие от абукейцев, всегда вызывающих подозрения и выделяющихся внешне, каменноглазые выглядят как обычные кеконцы. Они действительно могут быть крайне полезны в роли Белой крысы – как разведчики, контрабандисты, гонцы или воры. Еще одна причина им не доверять.
– Тебя слишком хорошо знают, – возразила Шаэ.
– Только по имени и только в Равнинном клане. Никто в Горном клане не знает, кто я, и не узнает при встрече. Они знают моих братьев, но я на них не похожа.
Она явно не боялась признаться, что у нее другой отец.
– Хило никогда этого не позволит.
– Никогда, – согласилась она. – Он не должен узнать. Я могу получить и другую работу, простую, в качестве прикрытия. Ты наверняка что-нибудь придумаешь.
– Ты хочешь соврать будущему мужу, – сказала Шаэ, не скрывая изумления. – И просишь меня, Шелеста, пойти против воли Колосса. Если я так поступлю, то поставлю тебя в опасное положение. Айшо больше не будет тебя защищать.
В пухлых губах и темных глазах Вен мелькнуло сожаление.
– Шаэ-цзен, ты стала Шелестом, чтобы угождать Колоссу или чтобы спасти клан? – Она печально улыбнулась, давая понять, что знает ответ, и отвернулась, сказав чуть тише: – Хило был великолепным Штырем. Он честен и пылок, люди его боготворят. Если бы войну можно было бы выиграть только сердцем, он бы уже победил. Но он не должен был стать Колоссом. Он не обладает дальновидностью или прозорливостью политика, и весь нефрит в мире этого не изменит.
Она снова повернулась к Шаэ, которую это простое признание фактов привело в замешательство.
– Он знает, что нуждается в твоей помощи. Если я могу быть полезна тебе как Белая крыса, то сделаю все, чтобы помочь семье выжить. Он уверяет, что любит меня слишком сильно, чтобы вовлечь в войну… а я люблю его слишком сильно, чтобы подчиниться.
Был, наверное, уже час ночи, но Шаэ совершенно не хотелось спать, она начала размышлять о рискованных возможностях. Она снова медленно оглядела обновленный дом. Вен понадобилось несколько недель, чтобы полностью его изменить, с искусной изобретательностью смешать формы, запахи и текстуры и придать привлекательный и глянцевый вид прежде уродливой, но почтенной резиденции самого свирепого члена Равнинного клана. Шаэ поняла, что недооценила Маик Вен, заметив лишь ее теплые, мягкие и чувственные манеры и проглядев под клеймом каменноглазой сталь Зеленой Кости, забыв, что она сестра беспощадных братьев Маик. Прежде Вен ее раздражала, сейчас Шаэ чувствовала себя не в своей тарелке.
Две сильные женщины в мужском мире, подумала она, и если они как можно скорее не станут союзницами, то обречены навеки стать соперницами. Шаэ привыкла спорить с Хило, но этого он не простит.
Она должна тщательно все взвесить и действовать осторожно.
Вен забрала у Шаэ пустую чашку и встала.
– Я отняла у тебя достаточно времени и сна, Шаэ-цзен.
Теперь, без обуви, Шаэ поняла, что Вен выше ее, но обладает изгибами, которых годы тяжелых тренировок лишили Шаэ.
Шелест поднялась.
– Спасибо за чай, Вен. Мы скоро еще поговорим.
Она прошла к двери и надела туфли. Из сада долетал легкий аромат цветущей сливы. На пороге Шаэ помедлила и на секунду обернулась. Свет из прихожей отбросил длинную тень от ее фигуры на крыльцо дома Штыря.
– Кажется, – сказал она, – вкус у моего брата все-таки лучше, чем я считала.
– Спокойной ночи, сестра, – улыбнулась Вен.
Глава 44. Возвращение в магазин «Еще послужит»
Беро размышлял о тоннеле под «Еще послужит». Много размышлял, и когда он думал о тоннеле, его переполняла ярость. После смерти Коула Лана – его рук дело! – в Жанлуне шла война, и каждый день на улицах завоевывали и теряли нефрит, но Беро не получил ни камешка. Вместо этого ему приходилось бежать и скрываться, как таракану от луча света.
Но далеко он не убежал. Ковыляя по темному тоннелю целую вечность, когда в любую минуту батарейки в фонарике могли сесть и ему пришлось бы брести вслепую, пока не рухнет и не умрет, Беро наконец ощутил на лице дуновение ветерка. Слабый поток воздуха, воняющий гаванью – морской солью, выхлопами лодок, рыбой и влажным мусором. Потом появился далекий кружок вечерних огней, и Беро помчался к нему, как к давно умершей матери. Как и обещал Мадт, тоннель выходил наружу под насыпью у верфей Летнего парка. Во время ливней весной или тайфунов летом тоннель затапливало, но сухой зимой он служил отличным путем для контрабандистов. Грязный и вымотанный, Беро заплатил за проезд на маленьком частном пароме, но не последовал совету Мадта бежать из Жанлуна как можно дальше.
Несколько недель он отсиживался на Пуговке. Остров находился всего в сорока пяти минутах плавания на пароме и официально не входил в Жанлун, хотя в ясный день Беро видел город на той стороне пролива. На Пуговке был отдельный городок. Много веков здесь располагался дейтистский монастырь, пока шотарцы не превратили его в трудовой лагерь, а теперь остров стал туристической достопримечательностью с восстановленным дейтистским храмом, природным заповедником и старинным городом с многочисленными магазинчиками, торгующими безделушками и сувенирами ручной работы по завышенным ценам. Беро его ненавидел.
Однако городок был хорошим местом, чтобы спрятаться. Здесь было полно иностранцев и жанлунцев, приехавших на однодневную экскурсию, и нетрудно подыскать комнату в мотеле, чтобы в мрачном одиночестве зализать раны и уязвленную гордость, смотреть телевизор, питаться едой навынос и лелеять планы о возвращении. Пуговкой управлял небольшой клан, платящий дань Горным, но, насколько знал Беро, жанлунские кланы не лезли в его дела. Но в целях безопасности он каждую неделю переезжал в новый мотель, чтобы не примелькаться.
