– Точно, – свирепо отозвался Мадт. – Точно, ты прав.
– И я знаю, где его достать.
Мадт снова вскинул фонарь.
– Правда?
Глава 45. Взаимная шутка
Хило сдал оружие Зеленой Кости в форме, стоящей у входа в Зал Мудрости. Это была молодая женщина, чья нефритовая аура напряженно загудела, пока приближался Хило. Члены Щита Хаэдо развивали особенно высокое Чутье, чтобы определить намерение убивать.
Сегодня ей придется понизить свои стандарты определения враждебности, если она собирается впускать людей в здание, подумал Хило, мысленно улыбнувшись, пока снимал саблю-полумесяц, отстегивал нож и вынимал из кобуры пистолет, а потом положил оружие на стол перед металлоискателем. Не то чтобы он сомневался в способностях охраны или не понимал, зачем нужно оставлять оружие перед входом в зал для переговоров, но все это – бесполезные меры. В зале достаточно нефрита на присутствующих там. Зеленые Кости могут с легкостью поубивать друг друга и голыми руками, если вдруг переговоры зайдут в тупик.
Но не станут этого делать в присутствии монаха, а в зале, где лидеры кланов собирались вести переговоры, их было трое. Совет действовал мудро, добавив и духовную охрану. Монахи тихо стояли в углу, мужчина и две женщины, склонив бритые головы и спрятав ладони в длинные рукава зеленых ряс.
Насилие запрещалось не только в дейтистских храмах, но и в присутствии монахов. Они находятся в прямом контакте с небесами, как гласят верования, а боги узнáют тех, кто выступил против Божественных добродетелей, и сразят их. Шпионы богов, вот они кто, эти монахи. Душа грешника будет проклята, а в день Возвращения весь его род – предки, родители, дети и их потомки – не сможет взойти на небеса и будет обречен вечно блуждать по земле.
Вчера Хило предложил Шаэ рискнуть получить теоретическое воздаяние на том свете и убить Айт Маду прямо за столом переговоров.
Шаэ ошеломленно посмотрела на него.
– Боги жестоки, Хило, – сказала она, будто лично с ними знакома. – Не искушай их высокомерием.
В зале было две двери, так что он и Айт даже входили из разных коридоров. Хило сел в торце стола, кивнув дюжине депутатов Королевского совета, сидящих по обе стороны – членам официального комитета по переговорам. Они выглядели слишком официально – в темных костюмах, с дорогими ручками, зависшими над желтыми блокнотами в кожаных обложках.
Четверо из комитета входили в Равнинный клан – суровый господин Ванг, седовласый господин Лойи, госпожа Нур с лошадиным лицом и улыбающийся господин Коуи с похожей на репу головой. Хило узнал их по вчерашнему описанию Вуна. Старательный бывший помощник Колосса оказался настоящей находкой для офиса Шелеста. Хило был рад, что пощадил его. Он не винил Вуна в смерти Лана, не больше, чем винил себя, но хорошо, что угрызения совести заставили Вуна работать усерднее.
Среди других политиков четверо были членами Горного клана. Оставшиеся четыре не были связаны ни с одним кланом. Хило даже не знал, что такие политики существуют – те, которых нельзя купить. «Из трехсот депутатов в Совете четырнадцать независимых и двое из мелких кланов, – просветила его Шаэ. – Постарайся это запомнить».
Кресло в другом конце стола пустовало. Айт еще не прибыла. Хило посмотрел на часы. Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся собравшимся, так же невозмутимо ожидающим ее приезда.
– Наверное, Айт-цзен задержалась, чтобы поцарапать мою машину.
За столом раздались нервные смешки. Господин Лойи криво улыбнулся, а господин Коуи громко расхохотался, но Ванг и Нур выглядели бесстрастными. Большинство собравшихся, вне зависимости от клановой принадлежности, взирали на Хило со смесью тревожного уважения и скрытого презрения, они не понимали, как обращаться с этим молодым Колоссом с волчьим взглядом. Хило не особенно это беспокоило. Одни марионетки.
В кресле позади и чуть левее аура Шаэ стала чуть громче, Шелест постучала ручкой по подлокотнику, словно предупреждая – они здесь, чтобы улучшить мнение Совета о клане, а не наоборот.
Все резко замолчали. Тихо переговаривающиеся друг с другом политики выжидающе выпрямились и повернулись к столу. Через секунду Хило понял, что это из-за него. Он застыл, устремив взгляд в пространство, и напряг Чутье, проникнув сквозь стены. В здание вошли Айт Мада и ее Шелест и направились к залу. Нефритовая аура врага была темной, густой и источала жар, как с неумолимой силой текущая лава. Излучала направленную на него угрозу. Айт Мада, несомненно, Почуяла, где он сидит, и они мысленно обменялись такими яростными взглядами, что когда она вошла в зал минуту спустя, сказать было уже и нечего. Все, что должно было сегодня произойти, уже произошло. Остальное – пустая болтовня.
Как он и ожидал, внешность Айт производила куда меньшее впечатление по сравнению с ее аурой. Она была в черном, не считая кремового пиджака, и без сумочки, украшений или косметики. Она вошла, как будто обрадовавшись, что ее ждут, и села в кресло напротив Хило на другом конце стола. Коротко подстриженный человек невысокого роста, ее Шелест Ри Тура, сел за ее левым плечом.
– Добрый день, депутаты, – сказала Айт.
– Айт-цзен, – кивнули ей политики из Горного клана.
Ясно было, что они относятся к ней с бо́льшим почтением, чем депутаты от Равнинного клана к Хило – те лишь слегка скривили губы при его появлении. Хило не сводил глаз с Колосса Горных. После появления Айт обстановка в зале изменилась. Деловое ожидание уступило место напряженному предчувствию неизбежного. В воздухе повисло ощущение натянутой тетивы, занесенного клинка, опускающегося на гвоздь молотка. Даже политики без Чутья это ощущали.
Глава комитета, женщина по имени Онде Паттанья, одна из немногих независимых депутатов, осмелилась встать и начать переговоры. Она откашлялась.
– Уважаемые Зеленые Кости и коллеги по Королевскому совету, сегодня мы встретились в Зале Мудрости с верой в Божественные добродетели и под всевидящим оком богов, – она многозначительно посмотрела на монахов, – а также с одобрения светлейшего принца Иоана III, – она поклонилась портрету монарха на стене.
– Да здравствует он еще триста лет, – подхватил подобострастный хор.
При взгляде на портрет Хило подавил усмешку. На нем был изображен статный молодой человек с густыми бровями и в традиционном длинном одеянии кеконской знати, сидящий на широком задрапированном кресле, одна его рука покоилась на сабле-полумесяце в ножнах, лежащей у него на коленях, а в другой он держал веер из пальмовых листьев, символ монаршей роли воина и миротворца.
Архаический символизм. Сабля – традиционное оружие Зеленых Костей, и Хило не сомневался, что принц никогда не держал в руках настоящую. Членам кеконской королевской семьи запрещено носить нефрит, это записали в государственной конституции, когда после Мировой войны восстановили монархию и независимость от Шотарской империи. Хило видел принца во время праздничных гуляний на Новый Год и в другие праздники – в реальности он выглядел куда менее величественно, а в резиденции Коулов висела большая фотография в рамке, где монарх награждал деда Хило за службу стране.
