Мы все учимся бороться с воспоминаниями, продолжать жить с утратами и переживать только о том, что можем изменить.
Оиси Эминеску однажды сказал мне, что нет смысла свергать Первые Семьи, потому что тогда на Харлан заявятся Протекторат и чрезвычайные посланники. Он думал, что куэллизм был бы обречен, если бы посланники существовали во время Отчуждения. Наверное, он прав, и даже самой Куэлл трудно с этим спорить, хотя когда солнце садится за вороненым вечерним океаном, и мы сидим на палубе со стаканами виски, она всякий раз пробует.
На самом деле это не важно. Потому что в хранилище мощностей, растягивая минуты до месяцев, Сильви и Куэлл учатся общаться с орбитальниками. Когда мы прибудем в Текитомуру – по крайней мере, по расчетам Сильви, – они уже закончат. А дальше, надеется она, они смогут передать тот же трюк Оиси и, может, другим деКомовцам-единомышленникам.
И вот тогда мы будем готовы.
Настроение на «Дочери гайдука» молчаливое и мрачное, но под ним чувствуется надежда, странное течение, в незнакомых поворотах которого я пока только осваиваюсь. Битва точно не будет славной, точно не будет бескровной. Но зато мне начинает казаться, что она возможна. Учитывая обстоятельства и помощь ангельского огня, думаю, мы сможем скинуть Первые Семьи, прогнать якудза и гайдуков или хотя бы прижать их к ногтю. Думаю, мы сможем отпугнуть Протекторат и посланников, а потом, если от мира что-нибудь еще останется, пожалуй, дадим шанс демодинамической нанотехнике Куэлл.
И я все-таки верю – ну ладно, надеюсь, – что орбитальная платформа, которая может прицелиться и стереть с лица земли как ховерлодер с командой, так и крошечные наручники на руках двух человек, которая может одновременно уничтожать и сохранять, которая может выгружать целые разумы в системы на земле, – я все-таки верю, что эта же система однажды обратит свой взгляд на край океана Нуримоно и найдет парочку давно заброшенных и заросших водорослями стеков памяти.
И вернет к жизни то, что в них хранится.
