Я уже падал. Оттолкнувшись от карниза, приготовившись ударить каблуками в шею под головой в маске и сломать ее.
Что-то в экипировке его предупредило. Он отскочил в сторону, поднял взгляд, вывернул в мою сторону бластер. Под маской раскрылся для крика рот. Разряд прорезал воздух там, где я только что летел. Я упал на пол на корточки, в волоске от его правого локтя. Отбил движение ствола бластера, дернувшегося ко мне. Из его рта вырвался крик, дрожащий от испуга. Я ударил по горлу ребром ладони, и звук захлебнулся в хрип. Он пошатнулся. Я выпрямился, шагнул за ним и ударил опять.
И появились еще двое.
Застыли в проеме, бок о бок. Единственное, что меня спасло, – их непрофессионализм. Когда первый коммандо рухнул замертво у моих ног, любой из них уже мог меня пристрелить, но вместо этого оба одновременно бросились вперед и запутались. Я помчался прямо на них.
Я бывал на таких планетах, где можно застрелить человека с ножом на десяти метрах и заявить, что это была самооборона. Юридический довод – чтобы сократить разрыв и порезать, много времени не нужно.
И это правда.
А если правда знаешь, что делаешь, то можно обойтись и без ножа.
Между нами было пять метров или меньше. Я налетел бурей ударов, бил ногами по лодыжке и плюсне, блокировал оружие, как только мог, врезал локтем в лицо. Бластер освободился из рук, и я его перехватил. Провел перед собой дугой в упор.
Сдавленные крики и краткий всплеск крови – плоть распоролась и тут же прижглась. Поднялся дымок, их тела отвалились от меня. Было время передохнуть, бросить взгляд на оружие в руке – говняцкий «Сегед Инкандесс», – и рядом с моей головой на поверхности сплава полыхнул новый луч бластера. Они навалились разом.
Как же с такой тренировкой ты докатился до того, что стал дешевым тайным убийцей?
Да дурак, наверно.
Я отступил. Кто-то сунул голову в овальное отверстие, и я спугнул его неприцельным залпом.
Я схватился одной рукой за выступ и подтянулся наверх, цепляясь ногами за широкий спиральный карниз, который вел на антресольный этаж, где я прятался до этого. Гекконовая хватка оболочки «Эйшундо» не справлялась со сплавом. Я заскользил, снова тщетно схватился и упал. В провал слева от того, где был я, ворвались еще два коммандо. Я выстрелил из «Сегеда» наугад, слишком низко. Луч срубил ступню у правого коммандо. Она вскрикнула и запнулась, схватилась за покалеченную ногу, неуклюже завалилась и упала в дыру в полу. Второй ее крик поднялся уже через провал.
Я вскочил с пола и бросился на ее напарника.
Драка была неуклюжая, обоим мешало оружие в руках. Я замахнулся рукояткой «Сегеда»; он отбил и попытался поднять собственный бластер. Я блокировал и пнул в колено. Он встретил удар собственным пинком. Я провел апперкот рукояткой «Сегеда». Он выронил оружие и одновременно врезал мне по горлу и в пах. Я отшатнутся, но удержал «Сегед» и вдруг получил расстояние, чтобы его использовать. Сквозь боль предупреждающе завопило чувство расстояния. Коммандо выхватил пистолет и прицелился. Я увернулся, не обращая внимания на боль и предупреждение в голове, навел бластер.
Острые брызги из оружия в руке коммандо. Холодная хватка паралича.
Рука разжалась, и «Сегед» куда-то ускользнул.
Я попятился, и пол ушел из-под ног.
…сраные марсианские строители…
Я выпал из крепости, как бомба, и без крыльев полетел прочь от сужающейся радужки сознания.
Глава восемнадцатая
– Не открывайте глаза, не открывайте левую руку, не двигайтесь вообще.
Как мантра, как заклинание, и мне ее, кажется, напевают долгие часы. Я все равно не знал, могу ли не подчиниться, – левая рука стала немым осколком льда от кулака до плеча, а глаза словно слиплись. Плечо казалось не на месте, наверняка вывихнуто. Где-то еще тело гудело от всеохватной похмельной боли парализатора. Холодно было везде.
– Не открывайте глаза, не открывайте левую руку, не…
– Я и в первый раз слышал, Раскопка, – в горле как будто стоял ком. Я закашлялся, и по мне пробежала тревожная дурнота. – Где я?
Краткая неуверенная пауза.
– Профессор Судьба, возможно, эту информацию вам лучше узнать чуть позже. Не открывайте левую руку.
– Да понял я. Левая рука, не открывать. Ей абзац?
– Нет, – помедлив, ответил конструкт. – По всей видимости, нет. Но это единственное, что вас держит.
Шок – кол в грудь. Затем накатившая волна искусственного спокойствия – заработала подготовка. Чрезвычайные посланники должны быть в этом мастерами: просыпаться в неожиданных местах – это часть задания. Не паникуешь, просто собираешь информацию и решаешь проблему. Я тяжело сглотнул.
– Понятно.
– Теперь можно открыть глаза.
Я поборол боль парализатора и разлепил веки. Моргнул пару раз, чтобы очистить зрение, и тут же об этом пожалел. Моя голова висела на правом плече, и единственное, что я под ним видел, – пятьсот метров пустоты и подножие горы. Вдруг объяснились холод и ощущение тошнотворного покачивания. Я болтался, как висельник, на собственной левой руке.
Снова вспыхнул шок. Я с усилием задвинул его подальше и неловко вывернул голову, чтобы посмотреть наверх. Кулак сжался на зеленоватом тросе, который без всякого шва исчезал обоими концами в дымно-сером сплаве. Со всех сторон меня под странными углами окружали опоры и шпили из того же сплава. Все еще не придя в себя после выстрела из шокера, я не сразу признал дно крепости. Оказывается, улетел я недалеко.
– Что происходит, Раскопка? – прохрипел я.
– Падая, вы ухватились за марсианский трос торможения, который в соответствии со своей функцией, какой мы ее понимаем, втянулся и поднял вас во входной отсек.
– Входной отсек? – я заозирался в поисках какого-нибудь места, где можно было бы безопасно встать. – И как он работает?
– Нам это неизвестно. Предположительно, из положения, в котором вы находитесь, марсианин – по крайней мере, взрослый марсианин, – с легкостью используя окружение, которое вы видите, добирался до отверстий в дне крепости. Здесь их несколько в пределах…
– Ну ладно, – я мрачно уставился на сжатый кулак. – Сколько я в отключке?
– Сорок семь минут. Очевидно, ваше тело обладает высокой сопротивляемостью к оружию нейронной частоты. А также было предназначено для выживания в условиях большой высоты или экстремального окружения.
Подумать только.
Я не мог взять в толк, какого черта «Эйшундо Органикс» вылетели из бизнеса. Я был готов рекламировать их везде. Мне уже попадались подсознательные программы выживания на боевых оболочках, но это был просто шедевр биотехнологий. В моем помутневшем от парализатора разуме зашевелилось расплывчатое воспоминание о произошедшем. Отчаянный, настоящий ужас головокружения, осознание падения. Схватился за что-то почти незамеченное, пока парализатор обволакивал меня, словно ледяной черный плащ. Последнее усилие, когда сознание отключилось. Спасен какой-то лабораторией трехсотлетней давности с яйцеголовыми, полными энтузиазма и идей.
