Я исподтишка бросил взгляд на Бразилию и снова засомневался. Бразилия, который никак внешне не отреагировал, когда мы с Видаурой вернулись в картографический конструкт через пару минут, хотя и с разных сторон архипелага. Бразилия, который работал все с тем же спокойным, добродушным и элегантным усердием, пока мы не прокачали и налет, и отступление. Который небрежно положил руку на копчик Видауры и слабо улыбнулся мне сразу перед тем, как оба исчезли из виртуальности с координацией, которая говорила лучше всяких слов.
– Ты ведь вернешь все свои деньги, ты же знаешь? – сказал я ему. Бразилия нетерпеливо поморщился.
– Знаю, Так. Меня волнуют вовсе не деньги. Если бы ты попросил, мы бы покрыли твой долг Шегешвару единовременным платежом. Мы до сих пор так можем – если хочешь, считай это наградой за то, о чем ты нам сообщил.
– Это необязательно, – ответил я скованно. – Я это считаю займом. И расплачусь, как только все уляжется.
Сдавленное фырканье Сиерры Трес. Я обернулся к ней.
– Тебя что-то смешит?
– Ага. Мысль, что все скоро уляжется.
Мы наблюдали, как на море перед нами наползает ночь. В темном конце горизонта навстречу Мариканон с запада карабкалась Дайкоку. Дальше по пляжу команда Бразилии собирала костер. Вокруг растущей кучи плавника трещал смех, скакали темные силуэты. Вопреки всем дурным предчувствиям, что были у меня и Трес, вечер, мягкий и прохладный, как песок под ногами, пропитывался глубоким покоем. После маниакальных часов в виртуальности казалось, что до завтрашнего дня больше ничего не нужно делать или говорить. А сейчас завтрашний день все еще катился по другой стороне планеты, как волна из пучин с растущей силой. Я подумал, что будь я Коем, то почувствовал бы, как история задерживает дыхание.
– Значит, сегодня пораньше никто не ляжет, – сказал я, кивая на растущий костер.
– Через пару дней нас всех может ждать настоящая смерть, – ответила Трес. – Тогда и выспимся.
Вдруг она резко стянула футболку через голову скрещенными руками. Груди поднялись и упали по очереди. Этого мне еще не хватало. Она бросила футболку на песок и двинулась по пляжу.
– Я купаться, – окликнула она нас. – Кто со мной? Я бросил взгляд на Бразилию. Тот пожал плечами и пошел за ней.
Я смотрел, как они дошли до воды и окунулись, затем погребли на глубину. Через десяток метров Бразилия снова нырнул, почти немедленно выскочил из воды и что-то крикнул Трес. Она миг скользила по воде без рук и слушала его, затем погрузилась. Бразилия нырнул за ней. На этот раз они скрылись из виду почти на минуту, затем оба всплыли, фыркая и отплевываясь, почти в сотне метров от пляжа. Как наблюдать за дельфинами у рифа Хираты, подумал я.
Я повернул направо и направился к костру. Мне кивали; кто-то даже улыбнулся. Среди незнакомых мне людей, сидящих на песке, Дэниэл – кто бы мог подумать – поднял взгляд и предложил мне фляжку с чем-то. Казалось неприличным отказываться. Я опрокинул фляжку и закашлялся от водки – такой крепкой, что почти наверняка домашней.
– Мощно, – просипел я и вернул.
– Да, в этом конце Полосы ничего с ней не сравнится, – он туманно повел рукой. – Присядь, выпей еще. Это Андреа, моя лучшая подруга. Это Хиро. Эй, следи за ним – он старше, чем кажется. Пробыл на Вчире дольше, чем я жив. А это Магда. Та еще стерва, но если узнаешь ее поближе, терпимая.
Магда добродушно отвесила ему подзатыльник и отобрала фляжку. За неимением других дел я сел на песок к ним. Андреа наклонилась ко мне и захотела пожать руку.
– Просто хотела поблагодарить, – промурлыкала она на амеранглийском с миллспортским акцентом, – за то, что ты для нас сделал. Без тебя мы бы даже не знали, что она еще жива.
Дэниэл кивнул – водка придала движению преувеличенную торжественность.
– Точно, Ковач-сан. Когда ты пришел, я вел себя непочтительно. Дело в том – и я сейчас говорю откровенно, – я думал, что ты заливаешь. Чего-то своего добиваешься, понимаешь. Но сейчас, с Коем на борту… Блин, мы в деле. Мы всю планету вверх дном перехерачим.
Все согласно забормотали, малость разгоряченно, на мой вкус.
– Отчуждение покажется портовой дракой, – сказал Хиро.
Я снова взял фляжку и выпил. Во второй раз она не так драла горло. Может, вкусовые рецепторы были ошарашены.
– Какая она? – спросила Андреа.
– Эм-м, – в памяти мелькнул образ женщины, считавшей себя Надей Макитой. Лицо, искаженное в судорогах оргазма. В моей системе при одной мысли об этом забурлил коктейль гормонов. – Она… Другая. Трудно объяснить.
Андреа кивнула со счастливой улыбкой.
– Как тебе повезло. В смысле, что ты ее встретил. Разговаривал с ней.
– У тебя еще будет шанс, – проговорил Дэниэл заплетающимся языком. – Как только мы ее отобьем у этих сволочей.
Веселые крики. Кто-то разжигал костер.
Хиро мрачно кивнул.
– Ага. Время расплаты для харланцев. Для всей мрази Первой Семьи. Настоящая смерть уже идет.
– Как же будет круто, – сказала Андреа, пока мы наблюдали, как занимается пламя, – снова быть с тем, кто знает, что делать.
Часть четвертая
Больше ничто не важно
Одно нужно понять сразу: Революция требует Жертв.
Шандор Спавента «Задачи для авангарда куэллистов»
Глава двадцать восьмая
К северо-востоку от Кошута, за изгибом планеты, в океане Нуримоно лежит, словно разбитая тарелка, Миллспортский архипелаг. Когда-то, многие эпохи назад, это была огромная вулканическая система; она раскинулась на сотни километров, и ее останки до сих пор видны в необычно изогнутых внешних краях островов. Огонь, распалявший извержения, давно затух, но оставил высокий изломанный горный пейзаж, пики которого спокойно пережили повышение уровня моря. В отличие от других островных дуг на Харлане протечки вулканов оставили плодородную почву, так что бо́льшая часть суши обильно покрыта наземной растительностью планеты, окруженной со всех сторон горами. Позже прибыли марсиане и привнесли собственную колониальную растительную жизнь. Еще позже пришли люди и сделали то же самое.
В сердце архипелага, в величии вечного бетона и расплавленного стекла раскинулся Миллспорт. Это взрыв городского проектирования – каждый свободный утес и склон засажен шпилями, воду захватывают широкие платформы и многокилометровые мосты. За последние четыре сотни лет то города на Кошуте, то на Новом Хоккайдо разрастались до значительных размеров, копили богатства, но ничто на планете не может сравниться с этой метрополией. Она – дом свыше двадцати миллионов человек, допуск к единственным коммерческим окнам для космических перелетов, которые позволяет орбитальная сеть, средоточие власти, корпораций и культуры, – где бы ты ни остановился на Харлане, так и чувствуешь, как Миллспорт затягивает тебя, словно водоворот.
