— Вы, что тут совсем сбрендили?! Тут же зелье кругом! Давно пожара не было?!
— Не гневайтесь, Государь.
— Ты не отговаривайся, а отвечай как на духу!
— Мелкие, постоянно бывают, а крупный, почитай только при вашем батюшке.
— Это когда же?
— В 1531 году было. Больше двухсот душ сгинули в том пожаре. Погибли не только работники, но и мастера.
— Хотите повтора?
— Упаси господи! — Ответили мне и все окружающие стали креститься.
Вот как им объяснять, что огнь разводить в помещениях с огромным, по здешним меркам, содержанием зелья нельзя. Никакие бочки не помогут и даже близкое расположение Неглинной. Все здания деревянные. Сами же рассказывают о прошлой трагедии, а что делают!
— Трофим, напомни мне про них, когда будем в Кремле.
Но на всякий случай немного отошёл, однако, ну его от греха подальше. Правда, поможет это или нет, в случае чего, уверен не был.
— Кстати, а почто ямчуг с золой варите, а не с поташом?
— Государь, так деньгу меньшую надо. Последний, он дорогой. А так, тоже выходит, как вы приказывали.
— А вы проверяли, сколько частей того и того надо, чтобы новый, был самый ядрёный.
— Сделали в лучшем виде.
— Вы на мякине пытали или как иначе.
— Конечно на ней. Зелейные камни перед засыпкой в пушку обязательно перетирают.
— Это ещё что такое?! И зачем вы их измельчаете?
— А как иначе-то? Такими булыжниками не стрельнёшь. Он они лежат. — Проговорил провожатый и указал на горку каких-то валунов серьёзного размера.
— Это что, зелье? — Удивлённо спросил я.
— Оно самое и есть. Лучшее не бывает!
— Верю! Но зачем таких размеров. Приказывал же делать зерно, навроде яри (пшеницы). А вы что наворотили?
— Признаемся, как на духу, не поняли мы, всё одно мякину делать! А каменья мы делаем уже давно. Опосля того пожара, токмо так. Безопаснее это!
— В каком смысле?
— Чтобы взрыву не было. Ямчуг, тёртые уголь и серу смешивают и смачивают и так перетирают. Опосля вот в такие камни и высушивают.
Влез, значит со своим зерном, не узнав, чего тут делают.
— А чем вы это всё поливаете?
— Очищенным хлебным вином, но некоторые мастера говорят лучше мочой выпимшего. Сами выжрут вино, а опосля зелье забрызгают своей. Мы, конечно, с этим боремся, но всё бестолку.
— Не пробовали спиртом, ну тем, что для зажигалок?
— Дорого государь.
— Я распоряжусь, чтобы для пробы, за так привезли. А чего сколько в зелье кладёте?
— Для пушек помельче на 56 частей ямчуга по 22 части серы и угля. Ежели орудия посерьёзней, на 57 долей первого, второго кладём 14, а третьего 29. Для ручниц порох попроще, на 6 мер по 2 последних.
Чего-то не понимаю. Всегда считал, что порох, вроде, одинаковым должен быть. Может это как раз из-за кальциевой селитры. Приказывал же пересмотреть состав. Только об этом никто и не слышал. Одно слово, бардак!
— Так на каком зелье новый-то спытывали? — Стал вновь допытываться.
По тому, как стали мастера переглядываться, понял, ничего-то тут толком не делалось. С учётом того что о приезде начальства предупреждают заранее и варку могли затеять только для отвода глаз, вот видите, не сидим, указы сполняем! Я почувствовал, как нахлынула ярость. Кое-как сдержался. Ну не понимали мастера, зачем всё это. Решили, что это просто блажь детская.
— Так вы что…………!
По тому, как на меня вытаращились и стали креститься, отступая, таких матов от меня никто не ожидал.
— Головы всем порублю! Ката сюда!
— Государь, смилостивитесь! Всё сделаем.
По поднявшейся суете, можно было в это поверить.
— Это последнее предупреждение. Повторять не буду! Сначала спытаете новый ямчуг на той смеси, как есть. Узнаете сколько золы надобно для самого лучшего, опосля будете пытать другие, и чтоб одна она была, для всего!
И здесь разброд и шатание. Как они тут воюют, при таком бардаке во всём. Понятно, для трёх разных составов были свои причины, но ведь им приказали. Вот ведь канальи!
— Опосля, как получите самую лучшую мякину, вместо этих камней станете делать зерно. Как, придумаете, на то вы и мастера! Полученное, будете шлифовать в бочках. Вот в таких!
Я нарисовал палочкой на земле простейшую галтовку.
— Только их катать надо так, чтоб поплотней получались, но как уж получится. Там чего придумаем. Его нужно не крупным сделать, лучше в четверть яри. После просеете от полученной мякины. Её вновь в дело пустите.
На некоторое время остановился, соображая, что ещё сделать нужно.
— Вот зерно надо будет уже вновь испытать, сколько потребно куда засыпать. Токмо сразу ложите поменьше, зелье шибко мощней выйти должно. Сколько сейчас-то идёт?
— Чтоб выстрелить 47-фунтовое ядро потребно почитай 60 зелья.
— Интересно…. Хотя, какая разница. В общем спытаете всё, а потом мне грамотку в Кремль пришлёте, что да как. Сам приеду, проверю, и не дай бог чего опять не сделаете!
Уезжал в Пушечный двор в расстроенных чувствах. Узнал, конечно, много всего для меня нового, про порох, но каковы пройдохи. Государевы указы им побоку, сами де с усами, а малец побалуется, да забудет.
Вообще, сам бог велел искать среди зелейщиков, будущих химиков. Их профессия располагает к поиску разных составов. Мозги им только вправить, и думаю, делом займутся, а не только хлебное вино будут на полезную смесь переводить.
На Пушечном дворе уже знали о появлении Государя поблизости и видимо готовились. Встретила нас весьма внушительная делегация. Только флагов и транспарантов не хватало, а так, даже дорога подметена.
Повели меня знакомить с чудесами. Они действительно были. Одни ядра чего стоят. Были каменные, свинцовые, каменные, облитые свинцом, кованные железные, медные, железная усечка облитая свинцом или оловом, также чугунные. С Тулы сюда таких не присылали. Однако, вот они, факт. Оказывается, их льют ещё с начала века.
Какое позорище. Я изобретал велосипед с этими домницами, а просто надо было спросить! Хотя нет, почти сразу выяснилось, что тульские превосходят всё известное. Слухами, как известно, земля полнится. И как им не быть, когда железо и всякая чугунная утварь по стране расползаться с купцами стала. Даже от сердца отлегло. Всё же не зря мучились!
Были двойчатые на чепех (цепях), ей богу, настоящие книппеля! Зачем только?! Также, огненные кули, зажигалки по простому.
— А калеными не стреляете?
— Это какие?
— Железное или чугунное, нагревают на огне до красна и такими стреляют.
