Василиса нахмурилась.
— Иван сам сделал свой выбор. Просто он еще не готов. И потом, я пока одна забочусь о нас. Что будет с нами? Вы подумали?
Она сжала кулачки.
— За Ивана нужно побороться сейчас, и он обязательно ответит нам тем же. Я знаю.
— Ну, иди, борись.
Василиса обняла руками шею Потапыча и Степаниды.
— Я думала, Вы меня не отпустите. Скажите маме, чтобы не волновалась. Все будет хорошо!
Повернувшись, она шагнула к окну и, на ходу обращаясь в белую кошечку, скрылась по ту сторону окна.
Потапыч улыбнулся и посмотрел на Степаниду.
— Как быстро растут дети, да?
Степанида покачала головой.
— Не знаю, я все-таки волнуюсь за них. Куда это нелегкая Ивана занесет? Сможет ли вернуться?
Потапыч обнял Степаниду.
— У него один шанс на миллион, но если он вернется, это будет лучший волхв за всю нашу историю.
Степанида отстранилась.
— Нет, все-таки вы мужики поразительно беспечны. Залезь неизвестно куда, затащить, совершенно неподготовленного человека, не зная сможете ли выбраться. Но…
Она встала и прошлась перед зеркалом, поправляя свою косу и одергивая платье.
— Мы сейчас можем только ждать и верить, что все будет хорошо! А я еще не готова его встречать.
Глава 7
Граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков проснулся в плохом расположении духа. Всю ночь в его голове кто-то кричал, ворочался и требовал его выпустить. Это было так не вовремя. Как раз накануне большого бала, на который должны были приехать император с супругой.
Он не выспался и решил свое недовольство выместить на челяди. Позвонил в колокольчик. Вышколенный еще с Мюнхена, дворецкий распахнул дверь. Несколько слуг внесли в комнату рукомойник и другие принадлежности для умывания.
Граф опустил ноги с постели и сунул ноги в мягкие тапочки. Снял с головы колпак, которые сохранял его прическу ночью, брезгливо опустил руки в воду и тут же выдернул.
— Снова горячая. Вы меня сварить в кипятке решили.
Он ударил по медному тазу, и тот с грохотом покатился по паркету, разбрызгивая во все стороны мыльную воду.
Дворецкий с каменным лицом приказал девкам вытереть пол и принести новый таз. Он уже давно служил при дворе и понимал, что барин подобреет только после чашечки кофею. Граф нехотя умылся и вытер руки о белый рушник. Потом закатил глаза и простонал.
— О, Боже. Опять! Кто там? Кто во мне сидит? Что я вчера такого пил, а Ганс?
Ганс, так звали дворецкого, перечислил все напитки, которые были употреблены барином во время карточной игры с друзьями. Список получился приличный. Граф махнул рукой и постановил.
— Это все от сельтерской воды. Не подавай мне ее больше. Понял.
Дворецкий записал приказ хозяина на манжете.
— Одеваться изволите, граф?
— Конечно. Позови Риччи. Пусть доложит, как идет подготовка к балу.
* * *
Иван услышал слова про Риччи и от удивления открыл рот. Граф сделал тоже самое, но потом прикрыл зубы, как будто зевнул.
Нет, — крикнул он дворецкому. — Пусть Риччи придет ко мне через полчаса, а сейчас оставьте меня. Да…
Своими тонкими пальцами рук он указал на дверь.
— Пошли все вон.
Когда слуги покинули опочивальню графа, он поднялся с постели, подошел к двери и проверил, насколько крепко она закрыта. Заглянул в замочную скважину. Дворецкий как преданный цербер стоял к двери спиной и охранял покой господина. После этого граф подошел к огромному зеркалу, которое висело на стене, и заглянул в него.
Из зазеркалья на него глядел молодой, красивый франт, в спальной рубахе и идеальной прическе по последней парижской моде. Чисто внешне он не изменился со вчерашнего дня, разве только мешки под глазами выдавали, что он вернулся поздно ночью, и перед этим сильно кутил.
Граф коснулся пальцами виска и тихонько спросил.
— Эй, ты там?
Иван понял, что обращаются к нему.
— Где там? — спросил он и увидел в зеркале лицо графа, который тряс пальцами у виска.
— Судя по всему в моей голове?
— Вы хотите сказать, что я сижу в Вашей голове? И почему Вы мне тыкаете? Я вам не холоп, — гордо ответил Иван.
— А кто Вы? Если не холоп, — граф поморщился. Таким тоном, с ним, церемониймейстером двора, мог разговаривать только император и по идее, любого другого за наглость он должен был вызвать на дуэль, если он дворянин, или всыпать на заднем дворе, если сословием ниже, но рядом никого не было. И получалось, что он мог вызвать или всыпать, только сам себе.
— Вот-вот, — прочитал его мысли Иван и вслух сказал, — тоже мне раздухарился. Именно, сам себе!
Граф отошел от зеркала и подошел к широкому окну, откуда открывался вид на серую Неву и зимний Санкт-Петербург. Он заложил руки за спину, широко расставил ноги и попытался ни о чем не думать. В этот момент за него думать начал Иван. Он примерил тело графа, как новое платье, и пошевелил пальцами. Граф вернул контроль над ними только когда начал говорить.
— Получается, что сегодня ночью, кто-то проник в мой мозг. Так?
— Я не хотел, — ответил Иван, — так получилось.
— Ну, допустим, а когда ты собираешься меня покинуть?
— Понятия не имею, но очень надеюсь, что скоро, так как мне тоже не комфортно.
Граф начал ходить по комнате.
— Я правильно понимаю, Вы начинаете управлять моим телом, когда я не думаю.
— Не знаю. Может быть, могу управлять и когда Вы думаете.
— Вы дьявол?
— Ждал от Вас этого вопроса. Однозначно нет. Но если захотите попробовать изгнать меня из вашего тела, какими-то молитвами или постами, то я буду сопротивляться до тех пор, пока не найду свое. Имейте ввиду.
— Угрожаете?
— Пытаюсь договорится. Вы ведете себя прилично, и я веду себя соответственно. Поверьте мне все это не нравится, так же как и Вам. И я сейчас также ищу выход из сложившейся ситуации.
— Хорошо, что мне делать?
— Живите своей обычной жизнью. Вот Вы не планируете завтракать? А то есть чего-то охота?
Граф понял, что в данной ситуации ничего сделать не может, и принял решение последовать совету, который в конце концов исходит из него. Ведь если откинуть в сторону истории про то, как демоны вселяются в души верующих, во что он однозначно не верил, то скорее всего просто он разговаривает сам с собой, что свидетельствует о переутомлении и волнении.
Вернувшись из просвещенной Европы, где провел более десяти лет, он стал убежденным атеистом и масоном. Последние несколько недель граф занимался налаживанием дипломатических связей после войны 1812 года и одной очень сверхприбыльной сделкой, которая могла сделать его сказочно богатым. Хотя он и так был не бедным. Ведь прибавка к его первой фамилии Воронцов, фамилии тетки Дашковой, дала ему не только новую должность, но и огромные угодья в Тамбовской и Орловской губерниях.
