— Любимая, не волнуйся, я живой и уже на всех порах лечу к тебе, — он старался передать всю нежность, которую чувствовал в этот момент, но явно немного либо переиграл, либо на таком расстояние нежность не передавалась, потому что услышал, как где-то там в другом мире бьется в истерике голос рассерженной женщины.
— Сазиков, ты что там совсем обалдел со своими деревяшками, где тебя вообще носит?
Слова Мали обожгли и обидели Ивана, она и раньше так говорила, но сегодня это звучало слишком.
— Я же послал тебе смс, что задержусь, — все же попытался оправдаться Иван.
— Задержаться можно на пятнадцать минут, можно на час, на два, но не на сутки, — голос жены был непреклонен.
— Любимая, не ругайся, здесь совсем нет связи. Ты даже не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы добраться до сети.
— И представлять не хочу. Сказки мне рассказываешь. Захотел бы нашел способ. Сейчас связь даже в метро есть.
— Зая моя, я уже спешу к тебе сломя голову.
— Мне уже все равно! Можешь вообще не возвращаться.
Короткие гудки показали ему, что разговор закончен.
— Блин, и как теперь быть?
Иван с досады на мгновение забыл, что стоит на одной ноге и держится рукой за ветку, переступил с ноги на ногу, замялся и… выпустил из рук планшет. Как сухой лист он блеснул в полете и исчез в ветках деревьев.
— Ну, что? — позвала его Василиса снизу, — Поговорил? Может успеешь маленькое желание. Тени еще не появились.
Но вместо этого Иван спрыгнул со скалы.
— Да, чтоб Вас всех. Какие к черту желания? Я взрослый человек, уже давно в это не верю. Я не могу жить, без интернета, без телефона и телевизора. Без банкомата, наконец. Я вообще из-за Вас планшет потерял, а там вся моя жизнь. Как мне теперь без него? Вот как теперь жене сказать, где я. Она уже черт знает что подумала.
Он все еще был в состоянии разговора с женой, и не сразу понял, что сейчас наговорил кучу обидных слов совершенно чужому человеку. Да еще почти ребенку. Все-таки любимые женщины в состоянии достать любого мужчину за несколько секунд и на любом расстояние гораздо лучше, чем десяток русалок и кикомор вместе взятых. Василиса все это время стояла нахмурив бровки и смотрела на него исподлобья, готовая вот-вот заплакать. И ему стало стыдно. Он осекся, покраснел и попытался загладить вину.
— Прости, — выдавил он из себя, — я погорячился.
— Ну, вот. Первые разумные слова от тебя услышала, — обиженно ответила Василиса. — Что еще скажешь?
— Мне не надо было срываться. Ведь вы не виноваты в моих проблемах. Ты, ты, — он осекся, но все же закончил, — ты можешь мне сказать, как отсюда выбраться?
Василиса посмотрел на солнце. Оно уже преодолело верхнюю точку небосклона, и предметы стали отбрасывать тени.
— Сегодня один шанс ты уже упустил. Если не будешь делать глупостей, сможешь попробовать попытку завтра. — Увидев в глаза Ивана немой вопрос и удивление, добавила. — Но если прямо вот совсем невтерпеж, то можешь попробовать уговорить дядю Степу. Может быть он и откроет для тебя вторую комнату.
Черный пес тяжело вздохнул, поднялся, зевнул и вразвалочку пошел в сторону леса. Иван проводил его взглядом.
— Куда это он?
— Куда, куда? Пошел искать твой планшет. Разве не ясно, — все еще обиженно ответила Василиса и, скрестив руки, отвернулась. — Найдет, не волнуйся.
Глава 3
Степанида варила гречневую кашу. На плите стоял огромный котел, куда она периодически заглядывала, проверяя готовность. Помешивала, закрывала и возвращалась к кухонному столу, на котором лежало мясо.
Нарезав тонкими ломтиками, она бросала их на шкварчашую маслом сковородку, добавляла морковки и специй по вкусу. Еды было много. Как будто надо было накормить не только мужа и сына, но и всех, кто придет к ним в гости.
Когда на кухню забежал Филя, или Филипп, каша была уже почти готова. Осталось только добавить в нее соли, пересыпать в котел содержимое сковородки и перемешать.
Рыжий малчуган в круглых очках и с всклокоченными волосами, в которые было воткнуто золотистое перо филина на манер индейцев племени чэроки, залез на табуретку и подвинул к себе плошку с вишневым вареньем, запустил туда палец и ту же получил ложкой по лбу.
— Куда полез? Аппетит перебивать, — осадила его Степанида и поправила свою толстую косу.
Увидев это, хулиган быстро одернул руку.
— Я только попробовать.
— Вижу. — ответила Степанида, — давно проснулся?
— Минут десять назад. А Шурка где?
— Еще спит. Всю ночь с пацанами по Парижу мотался. Отсыпается.
— Ясно, — поджал губы Филя, — и мне не сказал. А через что заходили?
— У Сидора портал открылся скоростной, но ненадолго.
Филя обвел глазами кухню в поисках чего бы такого перехватить на перекус, чтобы не попасть под руку кухарки.
— Кашу будешь? — поймала его взгляд Степанида, и, не дожидаясь ответа, подвинула к нему тарелку, над которой поднимался ароматный пар. — Руки только помой.
Филя встал, сходил в туалет. Вернулся, встряхивая руками. Снова сел за стол.
— Тетя Степанида, а Василиса Ивану опять соврала?
— Как? — склонив голову, переспросила жена Потапыча.
— Она пообещала ему, что дядя Степа сможет отправить его через комнату домой уже сегодня.
Степанида задумалась.
— Понимаешь, Филя. Василиса умная девочка. Она знает, что делает. И вроде бы да, это вранье, но это ложь во благо. Если все будет хорошо, то Иван сможет вернутся именно сегодня. Но… — она немного помолчала, — через сто лет.
Филя задумался.
— Это все из-за Калинова моста. Да?
Степанида не стала врать:
— Да.
* * *
… Ивана бросили к ногам воина. Он упал и уперся носом к загнутый мысок сапога, почувствовал острый сладкий запах кожи. Руки сзади были стянуты ремнем у локтей и от этого нещадно ныли.
— Пустите меня, пожалуйста, я ничего не сделал, — разбитыми губами пролепетал Иван, — я просто… Просто вошел в комнату.
Он похлопал глазами, пытаясь рассмотреть через дым костра человека, от которого видимо зависела сейчас его судьба.
Высокий седой мужчина славянской внешности, с голубыми умными глазами, с казацким чубом и длинными усами был одет в парчовый халат, из-под которого выглядывала кольчуга. Халат был опоясан шелковым ремнем, на котором висел меч в ножнах.
Он сидел на раздвижном стуле, опирался рукой на меч, и веткой раздвигал угли. Они встретились взглядами, но потом Воин отвел их в сторону и посмотрел куда-то в сторону, за границу света от костра.
