– Наводок? Нет, все в порядке, – заверил ее он.
– Тогда мы можем начинать? – спросила ведущая. – Ваше имя?
– Я – целитель Страхов, – проговорил он, глядя прямо в камеру и, таким образом, прямо на меня. И, конечно, на всех, кто был в комнате вместе со мной.
– Вы лечите страхи? – уточнила ведущая. Ярослав скромно улыбнулся.
– Могу лечить страхи, я же целитель. Лечу людей от многого. Но Страхов – это моя фамилия.
– Ага. Я вижу, вы пришли без дополнительного оборудования? – заметила она. – Почему? Мы разрешаем считывать информацию любым удобным для экстрасенса способом. Кроме, разве что, приборов ночного видения и рентгена, – тут ведущая рассмеялась.
– О, это мне не нужно. Я, как вы видите, без рамок, без совы и даже без ветровки, о чем, сидя тут у вас, уже много раз пожалел. Холодно, кондиционеры у вас тут зверские.
– Холодно? Но вы не считаете, что это может вам помешать? – уцепилась ведущая. Ее, как и меня, уже утомили бесконечные оправдания экстрасенсов в неудачах, и она заранее подкладывала себе соломку.
– Нет, не может. Зато это может вызвать простуду, – улыбнулся он краешками губ. – Ну что ж, я могу начинать?
– Да, пожалуйста, – кивнула она и сделала шаг назад. Страхов же остался стоять там же, где и был до этого. Он только сцепил пальцы рук, сделал замок и еще – снова закрыл глаза. Сколько он так стоял, я не знаю. Минуту или две. Может, три. Ярослав не двигался, только было видно, как от глубоких равномерных вдохов вздымается его грудь. Затем он открыл глаза.
– Ну что же? – ведущая была нетороплива.
– Я чувствую воду, – произнес он, и женщина в красном свитере рядом со мной радостно вскрикнула:
– Про воду уже говорили!
– И что? – возразил ей парнишка. – Зато он прав.
– Она комнатной температуры, – неожиданно заявил Страхов. Ведущая молчала, ждала продолжения. Вода за стеной была, и именно комнатной температуры.
– Я вижу пустоту. Словно что-то плавает в невесомости.
– Да? – удивилась ведущая, на этот раз по-настоящему. – Как это?
– Я вижу огонь.
– Огонь? – переспросила ведущая. – Что-то горит?
– Нет, – поправился Страхов. – Я вижу цвет огня. Цвет золота.
– Ничего себе! – воскликнули болтушки за моей спиной. Я замерла, не желая пропустить ни одного звука, ни одного жеста. Женщина в свитере и парнишка тоже прилипли к экрану, все остальные затихли, хотя до этого болтали о чем-то, утратив интерес к происходящему, как только «их» люди покинули залу. Я увидела, как Страхов вдохнул полной грудью.
– Это не животное, но это живое.
– Это не человек? – уточнила ведущая.
– Точно не человек. Не та стихия для человека, но это существо… Оно не из нашего мира. Я вижу рыбу. Это рыбка.
– Что? – вытаращилась на него ведущая. Страхов поморщился, как от сильной боли, и схватился за виски. Оператор взял крупным планом его лицо, красивые глаза, глядящие сквозь камеру.
– Это странно. Золотая рыбка, висящая в воздухе. Нет, не в воздухе. Висящая в воде.
– Да! – воскликнула я. – Да! Видали! О, да!
– Спасибо, проходите в эту дверь, – сказала ведущая, ощутимо пытаясь справиться с волнением. Женщина в красном потрясенно молчала, парнишка и другие поздравляли меня, а я смотрела на то, как Страхов заходит в комнату с рыбкой, смотрит на нее спокойным, даже философским взглядом.
– Что он сказал? Что он говорит? – прокричала я, махнув рукой всем, чтобы замолчали. Страхов стоял и смотрел на рыбку, а оператор и ведущая смотрели на него самого как на странное, диковинное существо.
– Что вы можете сказать? Как вы это сделали? Ведь она действительно будто бы висит, – не могла больше сдерживаться ведущая.
– Два мира, – проговорил Страхов. – Границы нет.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась теперь уже не скрывающая потрясения ведущая.
– Вы меня простите, я сейчас должен уже идти, – сказал Страхов после долгой паузы. – Я не могу тут больше оставаться.
– Вы хотите сказать, это опасно для вас? Погружаться в такое информационное поле непросто?
– Непросто? – Страхов усмехнулся, но не стал отвечать. Просто пошел к дверям. Ведущая так и осталась стоять посреди комнаты. А я подумала – ага, значит, Ярослав Страхов не только мне не отвечает на самые интересные вопросы. Это у него в целом такая политика. Мне захотелось немедленно выйти из комнаты, поздравить его, сказать, что это было просто восхитительно, волшебно и что никто – никто, кроме него, не увидел рыбки. Но мне пришлось досидеть до конца. Надо ли говорить, что из семерых оставшихся в зале четверо, так или иначе, увидели воду, рыб разных форм и видов, а также одну медузу. Их ответы уже никто не принимал всерьез.
Глава 10
Согласно закону Мура, учитывая невероятные темпы роста и развития технологий, информация удваивается каждые два года. Ускоряется все: и скорость наращивания данных, и скорость их распространения среди народонаселения земли. Закон работает везде, кроме редакции «Новой Первой», в которой все происходит с точностью до наоборот. Информация распространяется среди служащих и руководителей редакции куда медленнее, чем во внешней среде. Особенно среди руководителей. О том, что за омерзительную каверзу я устроила, поправ все мыслимые и немыслимые законы, журналистскую этику и доверие людей, которые относились ко мне как к родной, – обо всем этом наш Игорь Борисович узнал с запозданием. Газета вышла и разошлась по рукам, вызвав немало шума и смеху, а наш главред жил спокойно и счастливо, потому что чукча не читатель, чукча – руководитель. Таким образом, он узнал обо всей этой истории самым наихудшим способом – от конкурентов.
Наш прямой конкурент – «Городские Вести», еще одна ежедневная газета с сомнительным тиражом и ежедневной битвой за рекламодателей, управлялась старым знакомым нашего Игоря Борисовича Владиславом Дробинским. Эти два титана газетопечатания знали друг друга еще со времен Советского Союза, частенько встречались в нерабочее время для совместного распития чего-нибудь покрепче, а конкуренция между ними была скорее дружеская. Дробинский позвонил, собственно, чтобы поздравить Игоря Борисовича с удачным пиар-ходом. Еще бы, одним махом привлечь внимание к газете не только со стороны читателей, но и со стороны других СМИ!
– Как тебе в голову пришло? – спросил Дробинский нашего Борисыча, и, естественно, буквально через несколько минут вопрос был переадресован мне как обладательнице той самой головы, в которую это все пришло. Свидетели рассказывали потом, что звонок Дробинского застал нашего главреда в коридоре, где он был буквально превращен в соляной столп. Онемевший и парализованный ужасом и паникой, он стоял посреди офиса, не в силах вымолвить ни звука. А как тут вымолвишь? Признаться, что ты впервые слышишь о том интересном факте, что твоя газета эксклюзивно интервьюировала Путина В.В., значило бы признать автоматическое фиаско по части управления и контроля в собственной же редакции. Стало быть, оставалось только признать тот факт, что скандальное интервью все же согласовывали с тобой. Тогда получается, что ты, человек политически не то что корректный, а буквально всей душою преданный и лишнего слова боящийся сказать, самолично разрешил эту то ли шутку, то ли политическую диверсию.
