– А это что? Фенолупкина! Про главаря пиратской флотилии на Енисее Джека Воробьева?!! Також в платке на голове, однако. Где-то это уже было, не подскажете, где? В теплых морях? Спасибо. Не знал.
Наум надел на себя маску усталого человека, которому осточертело из раза в раз объяснять прописные истины.
– Коллеги! В последний раз повторяю: сценарий должен быть динамичным, должна присутствовать интрига, 3-4 ярких персонажа, и, главное, он должен быть бюджетным!!!
Если кто-то из вас принесет мне еще раз подобную чушь (потрясает сценариями), уволю. Сразу и навсегда.
– Теперь понятно, для чего нужны ридеры?
– Да. Очень доходчиво, – Валя что-то записывала в своем ноутбуке.
– А чем скетчком закончился? Интересно… – полюбопытствовала Катя.
– Закончился? Алогичностью, конечно же, – юмор присутствует там, где отсутствует логика. Скетчком заканчивается тем, что к боссу прибегает Ниточкина и кричит: «Нашла!!! Нашла!!! (подпрыгивает, радуется, размахивает сценарием). Послушайте! Какое начало! Зачитывает: «Все счастливые семьи похожи друг на друга. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему…»
– Так это же «Анна Каренина».
– Ну, слава богу! Надеюсь, фразу «Быть или не быть… Вот в чем вопрос» вы тоже слышали.
– Гамлет.
– Да нет. Криминальный детектив, в понимании наших ридеров, конечно же.
Проносясь по событиям прошедшего вечера, Катя про себя улыбнулась. Она многое узнала в этот вечер. Например, о том, что в кинокомпании есть постоянный (офисный) и переменный (съемочный) состав. А в первую очередь, что она дура, не представляющая, какой пласт проблем она обозначила, сказав, что хочет заниматься кино. И о том, что они в нее верят, раз взялись помогать. А она должна теперь соответствовать их ожиданиям. На этот раз, вроде, пронесло: Катя старалась, как могла, держать лицо, ничем не выдавая своего непонимания, когда между Железновым и Наумом возникали короткие непонятные диалоги:
– Саня, а в этом углу есть метров сорок – давай здесь разместим реквизиторскую, – Наум, буквально распластавшись на столе, тыкал карандашом в угол поэтажного плана.
– Не, Няма, как финансист скажу: «Баба Яга – против»…
– Это почему?
– Дорогой реквизит нужно брать, по возможности, только в аренду, а мелочевку – покупать, а после съемок – раздавать в качестве сувениров.
– Ты растратчик финансовый… в полете на ступе разбрасывающий деньги.
– Образно. Нет, Няма, для того чтобы повторно использовать эту мелочевку, необходимо вести ее учет, иметь стеллажи и человека, который сможет найти нужную вещь среди всего этого хлама. Плюс стоимость одного квадратного метра… – Железнов на секунду задумался. – Я, конечно, могу все и просчитать, но мне кажется, что все и так очевидно.
– Очевидно, – передразнил Наум, – так все равно же площадь есть.
– А на этой площади, Няма, мы будем хранить дорогостоящие камеры с оптикой и с механиком.
– Ага. Особенно механика. Он на съемках должен париться, обеспечивая работоспособность техники.
– Верно. А где он должен готовить технику к съемкам и проверять после? Ты же знаешь операторский люд… Картинку выставить – пожалуйста, поорать, что объектив не тот – тоже, а вот сложить все в кофр…
– Да знаю, – буркнул Наум, – не барское это дело.
– Вот-вот. В общем решили?
– Да. Едем дальше. Свет…
В результате трехчасового обсуждения весь поэтажный план был разбит на кластеры (по функционалу) и помещения (по персоналу), а также у Вали в ноутбуке образовался длинный список имен и телефонов лучших специалистов в своем деле, с которыми нужно созвониться, сослаться и получить перечень. Перечень современного кинооборудования, которое необходимо приобрести.
– А на кого ссылаться? – Валя адресовала свой вопрос Науму – телефоны и имена, в основном, называл он.
Наум вопрос Валентины проигнорировал. – Саня, ты представляешь этот детский лепет профессионалам?
– Да. И что?
– Нужно быть гуманнее друг к другу. Представляешь, если тебе позвонит неандерталец и попросит объяснить движение ценных бумаг на фондовом рынке?
– Да уж. Согласен.
– Да мы ничего, вытерпим… – неуверенно пробормотала Валя.
– Да не о вас речь, – Наум махнул рукой. – Ладно, вы занимайтесь стройкой стенок и интерьеров на этаже. А заказом техники мы займемся сами.
Единственное, где Кате удалось внести свою лепту, – это отстоять необходимость двух кабинетов для консультантов – Железнова и Наума.
– Мы пахать на тебя не будем, – безапелляционно заявил Наум. – На фига нам кабинеты?
– Для консультаций.
– А два зачем? – Наум проявил настойчивость в нежелании иметь еще одно рабочее место.
– В знак глубокого уважения. Каждому – по персональному кабинету.
– Ага. Хорошо. Саня, если туда поставить диваны, есть шанс, что вообще из здания выходить не будем.
Прокручивая события прошедшего вечера, Катя незаметно для себя прикурила очередную сигарету.
Итак, Железнов ушел до 24-х, как и обещал, прихватив с собой Наума, который, надо отметить, не сопротивлялся. Незадолго до его ухода, когда активная фаза обсуждения программы действий по формированию штата кинокомпании была завершена и все расслабились, потягивая красное на террасе и не спеша уточняя бюджет гонорарной части офисного персонала, у Железнова зазвонил телефон: раздалась характерная мелодия Sony Ericsson. Железнов, конечно же, извинился, выбрался из-за столика и отошел к парапету террасы, развернувшись ко всем спиной. А Кате, конечно же, «срочно понадобилась» очередная бутылка вина, стоящая на переносном баре в углу террасы, и ей удалось во время разговора Железнова два раза медленно продефилировать мимо него, что позволило быть в курсе того, о чем и как говорил Железнов. Звонила, конечно же, женщина, некая Ольга: «Оля, я уже слышал от тебя все, что ты обо мне думаешь. Имеешь полное право. Я сказал тебе правду – в моей жизни произошло событие, которое разделило ее на “до” и “после”. И ты осталась в той части, которая “до”… Извини, но это не регулируется…»
У Кати слегка сбился шаг: «Ничего себе – разговорчик. Ольга – это “до”. А событие – это, скорее всего, встреча с Азаровой. И он продолжает делить на “до” и “после”, несмотря на то, что произошло. То есть, судя по всему, для Железнова “до” и “после” не исчезли, не растворились, а продолжают играть главную роль в его жизни. Надо же, какая преданность, несмотря на то, что его предали». Катя почувствовала легкий укол ревности – на какое-то время ей захотелось быть на месте Азаровой. «Что ж это за женщина такая? Да нет, не может быть. Железнов не сможет ее простить».
Делая вид, что выбирает бутылку с вином, Катя продолжала внимательно слушать, а если называть вещи своими именами, подслушивать разговор Железнова с неизвестной ей Ольгой. Секунд двадцать Железнов молчал, по-видимому, выслушивая аргументы собеседницы, а затем неожиданно разразился тирадой: «Нет, Оля, это ничего не означает! По крайней мере, для тебя. Я не понимаю, зачем тебе нелюбящий мужчина? Оля, не унижай себя… Это бессмысленно!» Боковым зрением Катя отслеживала Наума и Валентину, обсуждавших что-то, склонившись к компьютеру, – не заметили ли, что она подслушивает разговор Железнова. Да нет, вроде бы все в порядке. Да… Ольга, по-видимому, женщина из прошлой «доазаровской» жизни Железнова, нужно будет уточнить. Узнала, что Азарова бросила Железнова? Вряд ли. Об этом знают только три человека: Железнов, Азарова и она, Катя. Скорее всего, выяснила, что Азарова уехала на три года в Новую Зеландию – это узнать достаточно просто, если знать, где она работала. А Ольга, судя по всему – знала… Да. Нужно озадачить Смолякова Ольгой.
