Железнов, расположившийся за приставным столиком в самом углу аппаратной, никак не отреагировал на вопрос Наума. Было видно, что он здорово сосредоточен, занося какую-то только ему известную информацию в свой компьютер. Неожиданно он поднял голову и обратился к Борисову:
– Андрюха, кто у нас проиграл в четырнадцатой паре?
– В четырнадцатой? – Борисов, у которого в аппаратной по штату полагалось два компьютера, графический и оперативный, «прокрутил» мышкой экран своего «игрового» компьютера назад. – В четырнадцатой у нас встречались Евгения Фирсова из Москвы и Алина Давыдова из Омска…
– Победила Фирсова?
– Да. За явным: 37/14. Красивая девушка.
– Познакомить? – Железнов оторвал взгляд от монитора ввиду важности события: в кои веки Андрюха, преодолев собственную застенчивость и робость, выразил интерес к девушке: «По-видимому, она ему понравилась, как сейчас говорят “очень-очень”».
– Да на кой я ей? Старый холостяк с вредными привычками. К тому же – программист, повернутый на свой работе.
– Ты неправильно себя позиционируешь: на самом деле ты – холостой интеллектуал с престижной профессией, минимумом вредных привычек, в расцвете лет, член одной из самых креативных телевизионных команд. Что еще? Да. Очень корректен и избирателен в общении с женщинами… И самое главное! Все эти красавицы, – Железнов кивнул головой в сторону девятого монитора, откуда во время рекламной паузы в рабочем режиме шла картинка из Пентагона: прошедшие во второй круг участницы, времени не тратя даром, переодевались, пудрились, подкрашивались и поправляли прически, – все эти красавицы в твоих руках! А в твоих руках они потому, что ты (!) фиксируешь и выводишь на всеобщее обозрение результаты голосования! Что во время оного в прямом эфире поднимает тебя на недосягаемую ни одним хомо высоту! Представь себе на секунду, какие (!) взгляды были бы обращены к тебе, узнай эти красавицы, кто (!) ты на самом деле!
– Но мы гуманны и потому не позволим этим фанаткам разодрать тебя на тысячу мелких кусочков. Твоя миссия для них так и останется тайной, – подошедший Наум был как бы мрачен и недоволен. – Так чем вы здесь занимаетесь, в то время как…
– Слышали-слышали, – Железнов улыбаясь поднялся из-за своего импровизированного рабочего места и сделал шаг навстречу Науму, – …в то время как незримые герои-режиссеры телевизионного фронта крутятся, как папа Карла.
– Так ты все слышал?!
– Но не понял. Ты опять свалил все в одну кучу. Папа Карла только и умел, что Буратину строгать, да и то в единственном экземпляре. Не крутясь. А вот некоторые режиссеры готовы строгать каждую ночь, крутясь как белка в колесе, – Железнов улыбнулся, – но только чтоб без буратин там всяких, чтоб, значить, на мальвинах разных не жениться.
– Мальвина – дура набитая,– буркнул Наум. – Даже сказочная.
– Зато – чувственная и преданная, – парировал Железнов. – Можно сказать, идеал. Для некоторых, – ехидно продолжил он.
– Ладно, Сань, так чем ты тут так увлеченно занимался, в то время как… – Наум не выдержал и рассмеялся, зная, что Железнов не спустит ему этого.
– Незримые герои телевизионного фронта, – продолжил Железнов, – крутятся, как папа Карла. Няма, у тебя нет ощущения, что мы с тобой сейчас можем пойти по кругу и зациклиться? Ладно. Сейчас расскажу, через пару секунд. – Андрей, – Железнов обращался к Борисову, который на девятом мониторе пытался высмотреть Фирсову, – я тебя с ней познакомлю. Естественно, проведу скромную рекламную кампанию…
– Не вздумай! – Андрей с надеждой смотрел на Железнова, чтобы тот не передумал и сделал, как сказал.
– …в том смысле, что после крупных творческих достижений, где ты выложился весь, без остатка, у тебя наступило естественное опустошение. А ты мне нужен для дел ратных в боевом состоянии, энергичным, с блеском в глазах. Вот я и попрошу ее помочь мне (!), – Железнов взял акцентированную паузу, – как можно скорее наполнить твою душу эмоциями. В качестве помощи нашему проекту. Объясню ей, что вывод компьютерного гения, то есть тебя, из состояния опустошенности – это процесс. Небыстрый, требующий терпения, погружения в твою душу, синхронизации ваших мотивов, и уж только тогда, когда она почувствует, что ей удалось определить основные составляющие твоей личности и подстроиться под них, только после этого, на синхронной совместной раскачке ваших эмоций с постепенным увеличением их амплитуды, на резонансе, постараться вытащить тебя из той эмоциональной ямы, в которую ты угодил из-за меня. Ну а дальше – сам, – закончил Железнов. – Как тебе вариант?
– Чего наговорил… Я ничего не понял, – Андрюха смотрел на Железнова несколько завороженно.
– Я на это и надеюсь. Что она тоже не поймет, – грустно улыбнулся Железнов. – Но что она точно поймет, так это то, что тебя нужно спасать. Она очень быстро убедится, что ты – очень добрый, умный и порядочный человек, такой, каких она еще не встречала. Она «спасет» тебя. А затем, я надеюсь, сработает формула Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручаем». Ты станешь «ее» произведением, которое она будет любить всю свою жизнь, и всю жизнь будет тайно гордиться тобой за свой подвиг.
– А это обязательно – «приручаться»?
– Нет. Можешь сам попробовать ее «приручить».
– И что мне для этого нужно сделать? – Андрей совершенно не ожидал такого поворота событий.
– Да ничего особенного. Главное – не изобретать лишних сущностей. Оставаться самим собой. Говорить ей, что думаешь, и делать то, что считаешь нужным.
– Неужто так просто?
– Не просто. Может не получиться. Но это лучше, чем в угоду ей сломать себя по какой-либо принципиальной для тебя позиции. Если это произойдет, ты перестанешь быть тем, кем был. В любом случае, ты получишь жизненный опыт, – философски обобщил Железнов. И после небольшой паузы продолжил. – Люди, в общем-то, и ищут «родственные души», чтобы им было комфортно друг с другом. А если взаимопонимание не возникает, то нужно расставаться.
– И что потом?
– А потом начинать все сначала – искать человека, с которым тебе было бы комфортно.
– Подводка ко второму туру, двадцать! – громко объявил Паша, помощник режиссера.
Наум, присутствовавший при разговоре Андрея и Железнова, среагировал не сразу, по-видимому, размышляя о сказанном, однако смысл информации от Павла в конечном итоге проник в его сознание. Наум нацепил на голову болтавшуюся на шее гарнитуру:
– Всем внимание! Подводки ко второму туру! Камеры, взяли своих! Работаем! Ведущий! Прошу вас занять точку у лототрона. Девочки, внимание, второй тур, собрались, красавицы! – обернувшись, Наум увидел, как Железнов усаживается на свое импровизированное рабочее место в углу аппаратной, сдвинул в сторону микрофон. – А ты мне так и не сказал, чем ты там занимаешься!
Лишь через двадцать четыре минуты, как только закончился второй тур и состоялся уход на рекламу, у Наума появилась возможность удовлетворить свое любопытство, что он и сделал, первым делом направившись к Железнову.
