– Оберст! Ты где, друг мой!
Тишина.
– Оберст, ну хватит! Помывка отменяется! Обещаю! Ты где? Выходи!
Тишина.
– Оберст!
Железнов еще раз обвел взглядом кабинет. Никого. И в этот момент раздалось откуда-то со стороны клетки:
– З-з-зво-нок!
Железнов еще раз, но уже с удивлением посмотрел на клетку. Никого. И тут еще раз раздалось: «З-з-зво-нок!» И Железнов с безумным облегчением увидел! Увидел хитрющие глаза своего маленького и бесконечно любимого друга, проглядывающие сквозь траву на дне клетки… Замаскировался! Ну как же! Железнов на своем друге не экономил, и дно клетки всегда было устлано достаточно высоким, сантиметров десять, слоем сухой травы… Железнов радостно рассмеялся – внутри него разрасталось чувство гордости за Оберста – какой молодец! Додумался же! Разведчик, мать твою!
Оберст, поняв, что выиграл, высунул голову из травы: «Оберст – молодец! З-з-зво-нок!»
– Молодец! Еще какой!
– З-з-зво-нок!
– Да слышу я, слышу! Вылазь! Не будем мыться, как и обещал.
Наблюдая за отряхивающимся от травы Оберстом, Железнов открыл книжку телефона.
– Алло. Слушаю вас…
– Саша…
– Маша?! Что у вас случилось?!
– Саша, а вы что, никогда не смотрите, кто вам звонит? И почему вы решили, что у меня что-то случилось?
– Если мне кто-то звонит, значит, кому-то я нужен. Или нужна моя помощь…
– А вам, Саша?
– Что – вам?
– Вам бывает нужна помощь?
– Да, конечно. Иногда – очень. Но я не прошу. Никого. И никогда.
– Почему?
– Да… Как-то не умею. Вернее, не знаю, умею или не умею. Потому как никогда не пробовал. Да и потом… У меня есть два друга, которых не нужно ни о чем просить… Маша, мы отвлеклись, так что у вас произошло?
– А кто они, ваши друзья?
– Как-нибудь потом. Хорошо? Вы уходите от ответа. Не хотите говорить?
– Учусь у вас отвечать вопросом на вопрос. Вы не ответили на мой – почему вы так решили, что у меня что-то произошло?
– Маша! Ну что тут объяснять? Попробую по-научному. В моей жизни вы – самый эмоционально значимый элемент. Пятый. В силу этого я знаю все, абсолютно все оттенки ваших интонаций… Вам практически невозможно ввести меня в заблуждение, если ваши слова не соответствуют вашему настроению. Если не хотите говорить, не говорите. Но мне показалось, что вы немного растеряны, прилично расстроены и явно раздражены. Нет. Последнее неверно. Скорее раздосадованы.
– Да, Саша, вы правы. У меня возникла проблема, которую я не знаю, как решить.
– Знать не надо. Надо решать. И потом, вы разговариваете с «менеджером по неприятностям». Излагайте, и я…
– Да нет, Саша. Вы не сможете мне помочь. Мне срочно нужна большая сумма денег. Нужна завтра утром.
– Насколько большая?
– Большая. Тридцать тысяч долларов. И я…
– Всего-то? Ерунда какая. Я-то думал, лапу львице пожать…
– Вы о чем это?
– Да так, бородатый анекдот, как-нибудь расскажу. При случае. Не о том говорим. Давайте сверим часы. Маша, вы сможете через час быть на Пушкинской у одноименного памятника?
– Да, конечно. Зачем? Вы мне назначаете свидание? Мне…
– Не свидание, а встречу резидента с агентом…
– Саша, мне не до шуток…
– Маша, не опаздывайте. Я привезу вам деньги.
– Шутите…
– Вы же знаете, мне без шуток жить скучно, но не в этот раз. Все, Маша, мне пора. Иначе я опоздаю на встречу.
– Саша…
– Да, и еще. Вам нельзя приходить с пустыми руками. Ну… там сумка какая-то или пакет…
– Саша…
– И в правой руке вы должны держать свернутый в трубочку журнал «Огонек», логотипом внутрь…
– Зачем? Саша…
– Чтобы я смог вас опознать. Так положено на встречах шпионов. Вы знаете отзыв на пароль «У вас продается славянский шкаф?».
– Нет, не знаю. Саша…
– Хорошо. Обойдемся без отзыва. Все. Я бегу. До встречи.
Железнов схлопнул телефон. Пару секунд простоял в задумчивости. Поднял взгляд на Оберста и застал того врасплох – подслушивал! От напряжения даже клюв раскрыл! Железнов посмотрел в его темно-янтарные глаза:
– Оберст, друг мой, сколько раз я тебе говорил – подслушивать нехорошо… Ай-яй-яй…
Засмущавшийся было Оберст захлопнул клюв, виновато склонил головку набок, несколько раз похлопал по тельцу прижатыми крыльями и подтянул под себя одну лапу. Само смирение. Лишь глаза хитровато поблескивали.
– Не верю! Над глазами еще нужно работать! – И, сменив интонацию на строгую, Железнов добавил: – Остаешься за старшего. Я скоро вернусь.
* * *
Ровно через час Железнов стоял на площади под одноименным памятником с подарочным пакетом в одной руке и белой розой – в другой. Глядя на лица таких же, как и он, ожидающих, Железнов впервые по-новому взглянул на площадь, которую пересекал не одну сотню раз: «Место надежд. И разочарований. Место встреч. И место напрасных ожиданий. Все, как и всегда. Только здесь этого больше, чем где-либо еще».
И тут появилась Маша. Его Маша. Безумно элегантная. И неимоверно… его женщина. Для Железнова время перестало существовать. Все размылось, утратило очертания. Была только Маша и ее глаза, в которых были одновременно и неверие в происходящее («Так не бывает…»), и надежда («Ну должен же быть какой-то выход…»). Маша не отводила своих глаз от глаз Железнова, пытаясь рассмотреть в них что-то очень важное для себя…
– Саша, вы даже не спросили, зачем мне нужны эти деньги…
– Для меня это совершенно не важно.
– Саша, я не знаю, когда я смогу их отдать. Я постараюсь быстро…
– Маша… Кто вам сказал, что их нужно отдавать?
– Как это? Я так не могу!
– Маша! О чем мы с вами говорим! Мы видимся всего в третий раз! И вы мне предлагаете говорить о деньгах! Чушь какая-то!
– Но я же не могу…
– Маша, не думайте об этом. Мне это не интересно.
– Саша, вы, что, миллионер?
– Да нет, конечно.
– А откуда у вас такие деньги?
– Маша… Это что, имеет значение?
– Имеет!
– На ремонт квартиры собирал. Подождет.
– Я постараюсь…
– Маш! Ну прекратите пожалуйста! А? Я прошу вас… Маша! Ну это же так просто! Значительно проще спать в квартире без обоев, чем не спать, зная, что вам плохо! Вот видите, сплошной эгоизм с моей стороны! Неужели это нужно объяснять? И неужели может быть по-другому?
