– Иди, Пинкертон. – Наум перевел взгляд на эфирный монитор. – Какая пара? – Вопрос был обезличен.
– Третья из восьми, – первым откликнулся Борисов. – Алина Караваева, двадцать третий, и Яна Абдулова, пятнадцатый.
На эфирном Дикало объявлял результаты голосования мужской аудитории: с небольшим преимуществом «интеллектуальный» конкурс выиграла Яна Абдулова – голубоглазая шатенка с ласкающей взгляд женственной фигурой и милой родинкой над верхней губой.
*** (1)(15) Маша
Офис телекомпании
За 8 месяцев и 10 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Середина апреля. Среда.
«Я убью его! Или положу денег на телефон! Одно из трех…» – Железнов уже в который раз давил на клавишу «Вызов» напротив адреса «Няма» после очередного «…абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить…» Через три часа Железнов с Наумом должны были вылетать в Уссурийск на очередной кастинг-тренинг: с одной стороны, отобрать дальневосточных красавиц, а с другой – посмотреть на ребят, рекомендованных местной станцией-партнером на предмет, можно ли доверить им «окучивать» весь регион, ну и, конечно же, немного их поднатаскать во время кастинга, опять же, на предмет, кого нельзя брать в проект.
Машина под парами. Няма недоступен. Знакомо. Опять завис у какой-то своей обожательницы.
– Алле, – умирающий голос Нямы свидетельствовал, что он: а) в горизонталке, б) небрит, в) не собран.
– У тебя паспорт с собой?
– Да-а… Но в загс… не пойду…
– Скажи это своей подруге!
– Злой ты, Саня, нельзя женщине говорить…
– Слушай сюда, Няма. – Железнов был на пределе. – Если ты не оторвешь свою задницу от кровати и через две минуты не будешь на улице ловить машину, ты его никогда не увидишь!
– Кого его? – Наум явно ничего не понимал, но все равно «его» терять не хотел.
– Тигра уссурийского! Няма, у нас через три часа самолет. В Уссурийск. Хватай паспорт, такси – и в аэропорт.
– А там холодно? – Няма потихоньку начинал включаться.
– Тебе там будет жарко! Гарантирую!
Железнов захлопнул телефон и развернулся к Оберсту. Тот сидел на нижней жердочке, явно прислушиваясь к разговору: голова наклонена вперед, клюв приоткрыт, глаза – хитрые.
– Маша! – неожиданно произнес Оберст.
– Подслушивать нехорошо! – Железнов еще не отошел от разговора с Наумом, поэтому ответил, может, несколько резче, чем хотел. Опомнившись, он существенно смягчил тон. – Извини. Это не Маша. Это наш с тобой друг Наум, который…
– Маша, – еще раз произнес Оберст.
– Оберст, ты выдаешь желаемое за…
В это время зазвонил телефон. Маша. Железнов очень внимательно посмотрел на Оберста.
– Маша… – тепло произнес Железнов. – Как же хорошо, что вы позвонили.
– Вы можете говорить?
– Да, лет с двух умею. Не помню.
– Саша, вы как всегда… Вы улетаете. Мне почему-то очень неспокойно…
– Маш, у нас «Боинг», то ли 747, то ли…
– Я не об этом. Хотя и об этом тоже… Саша, когда вы далеко и я не могу позвонить, я начинаю физически ощущать, что вас нет рядом. И мне плохо… Правда плохо. Это что-то совершенно новое в моей жизни. И тревожное…
– Маша, это я должен вас ревновать. Только сейчас узнал, что у вас есть поклонник, который живет с вами на одной волне. Представляете мое состояние?
– Как это?
– Маша, да что же в вас такое! Секунд за двадцать до вашего звонка Оберст ничтоже сумняшеся сообщил мне, что вы решили позвонить мне.
– Правда?! Я хочу с ним познакомиться.
– И не надейтесь! Любимых женщин, как правило, уводят лучшие друзья.
– Меня трудно… увести.
– Маша! Вы в первый раз не произнесли «невозможно»! Вы даете надежду.
– Саша… Вы сильный человек. Я знаю, как вам плохо… без меня, а вы находите в себе силы шутить.
– Иначе я давно сошел бы с ума, Маша. Представьте себе на секунду, что вы никогда не увидите своего ребенка… Продолжать?
– Не нужно, Саша, о детях… Я буду… Я буду ждать вас, Саша. Мне плохо без вас.
Железнов схлопнул телефон и развернулся к Оберсту. Тот сидел на верхней жердочке, клюв приоткрыт, правое крыло откинуто в сторону, демонстрируя восхитительное сочетание красного и зеленого.
– Повыдергиваю, – процедил Железнов, имея в виду явно не Оберста. Отбросил крышку. – Няма, ты где, я убью тебя!
*** (3)(7) Расследование
Общая территория перемещения. Кабинет Железнова
Второй тур. Интеллектуальный. 1/8 финала.
Железнов влетел в свой кабинет. Кеша уже был на месте, расположившись на «пьяном стульчике» за полустолом для совещаний. Полустол – половина круглого стола, очень удобно сопрягающаяся с прямой стенкой. «Пьяный стульчик» – перифраз, стул для пианино, неизведанными путями прибившийся к Железнову во время очередной «пертурбации» – переезда. В связи с бурным расширением компании Железнов за относительно небольшое время работы в компании переезжал восемь раз, после третьего раза он начал роптать: «Как вы, ребята, ни садитесь, все в финансисты не годитесь…» После седьмого – смирился: «…Им овладела охота к перемене мест…» Соответственно, стульчик стал «пьяным» исключительно из-за того, что использовался не во время производственных совещаний, а преимущественно во время дружественных посиделок – опоздавшему предлагался стульчик и штрафной стакан. Далее – по схеме: вынос тела, транспортировка домой, имя нарицательное для стульчика.
– Ну что, Кеша, что-нибудь нашел?
– Нашел… – Кеша выглядел несколько раздосадованно. – К сожалению, много чего нашел.
– Сколько? – Железнов явно напрягся.
– Шесть человек! – Кеша виновато развел руки. – Проходной двор какой-то.
– Кто?!
– В общем, так. – Кеша развернул исписанный лист в сторону Железнова. – В хронологическом порядке список выглядит следующим образом…
– Камеры зафиксировали, во сколько Силуминова потеряла сознание?
– Камера. В 19:03. Девятнадцатая гримерка наблюдалась только с одной камеры – под углом. И что происходило внутри гримерки – не видно. Но кто в нее заходил-выходил – видно совершенно четко.
– То есть точно никого не пропустили?
– Точно.
– Черт – и хорошо, и плохо. Цейтнот! Ну хорошо, поехали по списку. Может, что и вырисуется.
В этот момент на железновском компьютере раздался сигнал электронной почты. Кеша вытянул голову в сторону экрана.
