– И что, – в голосе Марины в явном виде присутствовал сарказм, – вы уже всем рассказали, кто «точно» (!) выиграет?
– Нет, конечно. Только тебе, сейчас.
– И что же вас остановило?
– Не что, а кто. Железнов еще неделю назад спустил на нас бобика… – Борисов улыбнулся.
– Ага. – На лице Паши также всплыла улыбка. – Сказал, что за разглашение служебной тайны прекратит нашу трудовую деятельность, и вовсе не по причине КЗоТа, а типа руки-ноги поломает…
– …И в клаву после этого носом тыкать будем.
– Понятно. Железнов слов на ветер не бросает. – Марина уселась на свое рабочее место. – Я на вашем месте не баловалась бы – точно в угол поставит.
– Совсем за несмышленых нас держишь. – Во взгляде Борисова появилась легкая укоризна. – Не-е… Железнов – мужик правильный. Он дело говорит. Нечего до игры инсайд распускать среди населения.
При появлении Железнова первой сориентировалась Марина.
– Вопросы принес?
– А то. – Железнов протянул флэшку. – Все в формате, как всегда. Маринка, чашечку кофе, а?
– Кто ж тебе откажет? – Марина бросила кокетливый взгляд на Железнова. – Крепкий. И без сахара, – констатировала она.
Железнов кивнул головой:
– Верный образ.
– Пару минут, Саша.
После того как Марина вышла, Железнов вопросительно уставился на Андрюху.
– Ну?
– Да проверяли мы! Каждый пульт – и на белый, и на оранжевый. Пашка давил, я проверял.
– Выборочно?
– Ага, себе дороже. Все, все пятьдесят один и проверили. Хватит нам прошлого раза.
Дело в том, что на четырнадцатой игре отказало сразу три пульта для голосования. Эфир прямой. Мужики голосуют – выбирают из двух участниц на подиуме одну, давя на одну из двух кнопок пульта – белую или оранжевую, в зависимости от того, в секторе какого цвета, белого или оранжевого, находится понравившаяся голосующему претендентка на выход в следующий круг.
Результаты голосования с айтишного компьютера выводятся на здоровущий экран в студии – и все видят, кто и как голосовал. Самое главное, что это же видит и каждый голосующий, так называемый член жюри. На экране, в зависимости от того, какую кнопку, белую или оранжевую, он нажал, номер члена жюри заливается соответствующим цветом.
И, естественно, выяснилось это при первом же голосовании. «Провисли» и не заливались результаты голосования от судей под номерами 4, 23 и 36. Как говорится, «извините за некоторые технические неувязки, которые произошли за пределами нашей страны»… Хорошо, что в это время в аппаратной был Наум Сергеевич Александров по прозвищу Гений (присвоено себе самозахватом), он же главный режиссер всего проекта.
Моментально выяснилось, что в студии есть только один запасной пульт, остальные – в семи километрах по пробкам, в старом офисе. В авральном режиме от Гения полетели команды: операторам – камеры с мужской зрительской аудитории убрать, запасной пульт – четвертому, Андрюхе – номера с неработающими пультами заливать вручную на компьютере, ему же на вопрос «Каким цветом?» – «Да хоть помоями! У тебя что, большой выбор?! Либо белым, либо оранжевым! Одним из двух!»
– А каким? – продолжал тормозить Андрюха.
– Да любым! – Наум на секунду задумался. – Нет, по большинству.
– А если голосование будет равным? – не унимался Андрюха.
– Заливать!!! – рявкнул Гений, увидев, что на подиум выходят две очередные претендентки.
– Вся ответственность на тебе, – продолжал нудить Андрюха, – я выставляю десятисекундную задержку на выдачу результатов.
– Давай! На мне! О твоей поговорим потом! Камеры! – Наум сдвинул микрофон ко рту. – Камеры, по экрану – десятисекундная задержка!
– Пока привезут пульты, Паша и Марина – в зал! Подсматривать, как эти два кадра давят на кнопки, и семафорить!
– Как?!
– Руки вверх – оранжевый! Руки в стороны – белый! Бегом, физкультурники!
Именно это и подразумевал Андрюха, вспоминая прошлый раз, когда Пашка с Мариной в течение сорока минут вытягивали шеи и размахивали руками, а Андрюха, дабы не перепутать, все это время сидел и бубнил: «Мариша – вверх – 23 – оранжевый. Паша – вверх – 36 – оранжевый. Мариша – в стороны – 23 – белый. Паша – вверх – 36 – оранжевый…»
После этого случая процедура проверки пультов перед эфиром стала обязательной и была возложена на самых «заинтересованных» людей – айтишников Андрюху и Пашку.
– А лототрон заодно не проверили? – продолжал допрос Железнов.
– Что, шары пересчитать? Так это же нужно уметь считать до 32-х, практически лицензируемая деятельность. Опять же – вынуть все, сложить обратно, а сложить обратно так, как они лежали в лототроне, не получится, а что это значит?
– Ну и что это значит? – подставился Железнов.
– А это значит, – продолжил Андрюха, – что мы вмешаемся в случайный, заметьте, абсолютно случайный процесс выбора пар претенденток, весь расклад пойдет по-другому. А это знаешь что?
– Что? – еще раз подставился Железнов.
– А это означает, что выиграть может не та, которая должна. А это уже поломанные судьбы, как понимаешь. Такая ответственность не для нас.
– Выводы?
– Вывод простой: шары загружать может либо тот, кто может взять на себя ответственность воздействовать на чужие судьбы, либо тот, кто ничего в этом не понимает.
– Лодыри. – Железнов достал телефон. – Коля, у тебя лототрон кто-нибудь смотрел? …Что значит «вчера»?! Там за ночь кто-нибудь пару шаров спер, в бильярд поиграть! …Да знаю я, что зал сдается под охрану! Проверить! Поштучно и функционально! И доложить! Все. Давай…
Железнов повернулся к Андрюхе:
– Сигнал на мониторе ведущего?
– Оба потока: и редакторский, и наша графика.
– Ну ладно, парни, давайте выводите заставку на экран. – Железнов кивнул в сторону огромного, три на четыре экрана, висящего над «гладиаторской». – Удачи!
Сам же Железнов задержал взгляд на «гладиаторской»…
«Бог ты мой, ведь каждая там считает себя самой-самой. Хотя… Там и вправду самые-самые. Самые красивые, самые уверенные и самые не дуры…»
*** (1)(2) Маша
Офис телекомпании
За 11 месяцев 16 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится».
Через две недели после Нового года. Понедельник. 9:30 утра.
Железнов как раз нарезал дольками симиренку для Оберста, когда раздался звонок по мобильнику.
Оберст – одно из наиболее близких Железнову мыслящих существ, большой зеленый попугай-амазон с желтой головкой и красными подкрылками, привезенный из далекой Гайаны, расположенной где-то в Южной Америке, – довольно уркал, предвкушая кусочек лакомства. Экспериментальным путем Железнов достаточно быстро установил, что эта экзотичная птица совершенно не любит родные для нее заморские фрукты типа ананасов, манго, авокадо и прочего фейхоа, а всему прочему предпочитает яблоки, причем никакая антоновка или белый налив не годятся, а вот подавай ему симиренку, и все.
