Все эти размышления пронеслись где-то в глубине обостренного сознания, пока Вера продолжала отдавать четкие команды Петру:
– Постели одеяло на пол, сверху простыню и достань Настю.
– Но…
– Никаких «но», – повысила голос Вера, – делай так, как я тебе говорю.
Петр не осмелился ослушаться. Ту женщину, которую он видел в соседском саду несколько минут тому назад, ослушаться было нельзя.
Быстро раскатав одеяло и кинув на него чистую простыню, он достал жену из ванны. Вместе с водой на пол хлынули потоки крови. Фантасмагорическое зрелище. Белое тело на белых простынях в кровавых подтеках.
– Может, дождемся врачей? – робко предложил он.
– Жди, если хочешь две могилки потом в саду выкопать, – равнодушно кивнула Вера, раздвигая ноги девушки и ощупывая влагалище.
Она не ошиблась с диагнозом – полное предлежание. Плацента не дает ребенку опуститься в таз. Из-за сокращений она отслаивается все сильнее, кровотечение усиливается. Абсолютное показание к кесареву сечению. В самостоятельных родах с таким диагнозом мать и дитя всегда гибнут.
Вера положила руку на живот девушки и не ощутила движений ребенка. Поздно. Надо попытаться спасти хотя бы одну жизнь.
Вера переместила пальцы на низ живота Насти, накрыла их второй рукой, закрыла глаза и представила, как плацента поднимается.
– Я ведь уже потерял, – начал оправдываться Петр.
– Заткнись и выйди отсюда, – грубо прервала его Вера.
– Я останусь, – попытался возразить он.
Вера обернулась и, сузив глаза, посмотрела на Петра.
И снова перед ним был другой человек. Совсем другой. Страшный.
Петр молча вышел из ванной, прислонился лбом к старой стене – вся в трещинах, он так и не успел ее покрасить. Сегодня все было еще ужаснее. Намного ужаснее, чем в тот день, когда он потерял и жену, и сына из-за врачебной ошибки. «Один шанс на тысячу, что такое могло произойти», – сказали ему тогда. Но это происходило снова!
А ведь Петр поклялся больше не допустить даже одной тысячной такой возможности. Пообещал самому себе, что с Настей все будет по-другому. Он сделал все, что мог, – увез вторую жену из города, оградил от стрессов, спрятал от врачей, все же было хорошо, но…
Ему захотелось спуститься в подвал, подвесить к мощному крюку, на котором покойная тетя Маня вялила мясо, ремень, встать на табуретку, а потом толкнуть ее ногой изо всех сил, чтобы не дать самому себе ни единого шанса. Ведь сегодня он своими руками убил двоих самых родных людей.
– …как птенец легко вылупится, так и человеческое дитя без мук родится, да будет на то воля твоя и моя, – бормотала за дверью Вера.
Она полностью сконцентрировалась на тех процессах, которые происходили сейчас в организме Насти. Вот плацента поднимается, ребенок входит в родовые пути головкой вперед, вот кости таза раздвигаются, вот Настино тело толкает младенца на выход. Еще, еще. Настя по-прежнему находилась без сознания, но Вера делала за нее всю работу. Это она испытывала схватки, она тужилась, она выплевывала головку младенца на первой потуге, потом плечи на второй и на третьей. Это ее младенец выбирался из той пещеры, которая девять месяцев назад подарила ему жизнь.
– Ножницы окуни в кипяток и неси сюда! – крикнула Вера Петру.
Тот сидел на полу, обхватив голову руками. Слова Веры донеслись до него сквозь густой туман.
– Ножницы! – повысила та голос.
Петр вскочил и распахнул дверь в ванную. Запах крови ударил в нос и немедленно закружил голову. Мужчина схватился за дверной косяк. Дрожащей рукой схватил ножницы, окунул их в кастрюлю с кипятком, обжигая руку, но не замечая этого, затем протянул их Вере, которая держала окровавленного ребенка. Настя по-прежнему была без сознания.
– Перерезай пуповину, – резко скомандовала Вера.
– Я не смогу. – Петр сделал шаг назад.
– Сможешь. Только подожди, отпульсирует. – Вера снова посмотрела на Петра, и в тот же момент он осознал – ее нельзя ослушаться. Немыслимо.
Вера прижала ребенка к груди. Женщина, вся в крови и слизи, тяжело дышала. Ребенок не подавал никаких признаков жизни. Неизвестно, когда началась отслойка.
– Перерезай, – скомандовала Вера, заметив момент, когда пуповина перестала пульсировать.
Петр справился со своей задачей со второго раза. И продолжал стоять, так и держа ножницы в руке. Он посмотрел на Веру, затем на синюшное тельце в ее руках, затем снова на Веру.
– Он умер? – тихо спросил Петр.
– Она. Это девочка.
– Можно?
Вера кивнула и отдала Петру ребенка. Тот прижал крошечного человечка к себе и не заметил, как по лицу градом покатились слезы.
– Прости, прости меня, – начал шептать он, – прости.
Еще и еще раз, как безумную мантру, которая могла бы вернуть жизнь крошечному созданию, раз за разом выкрикивая:
– Прости меня, прости, прости!
Казалось, его голос заполонил собой все вокруг, пробрался внутрь головы Веры и грозил взорвать ее изнутри.
– Прекрати. Отдай ее мне, – тихо приказала она.
– Про… – Петр прервался на полуслове. Посмотрел на Веру, как волчица на легкомысленного охотника, слишком близко подобравшегося к ее волчатам.
У Веры перехватило дыхание. Если Петр еще не сошел с ума, то был близок к этому.
– Я не отдам, нет. Я уже отдал один раз. Это моя вторая жена и второй ребенок, и они опять погибли, из-за меня, – прорычал он.
Вера прикусила губу.
– Иди к своей жене, она жива, дай мне ребенка. – Она снова протянула руки. – Иди, ты нужен Насте. Спаси хотя бы ее.
Поколебавшись, Петр выполнил приказ.
Вера села на пол, прижимая к себе бездыханное тельце.
Она не должна этого делать. Это против правил. Она обрекает себя на потерю. Она… Женщина провела окровавленной рукой по лбу младенца, рисуя на нем знак смерти – два перекрещенных креста с концами, загнутыми вправо. Женское начало, запускающие негативные энергии – смерть и лишение жизни. Когда знак был нарисован, Вера перечеркнула его древом жизни. Затем крошечной ручкой, перепачканной в крови, коснулась своего лба, проделывая то же движение.
– Настя, Настенька! – Петр тем временем тряс жену за плечи. Та не реагировала.
То, что Вера решила сделать, было опасно. Смертельно опасно. Она бы ни за что не пошла на такое ради взрослого человека, но с младенцем можно было рискнуть. Когда-то ее матери это удалось.
Она прижала крохотную ручку, в которой уже не бился пульс, к своему сердцу и зашептала на ухо малышке слова заговора.
Работников «Скорой помощи», приехавшей спустя десять минут, едва не сбил с ног запах крови, витавший уже в сенях. Молодой врач, идущая впереди, заглянула в гостиную. Никого.
