В горле пересохло, Глеб поднял взгляд на Анатолия, а тот продолжал как ни в чем не бывало:
– А там, знаете ли, есть люди, которые очень не любят тех, кто доводит других до ручки. Я достаточно ясно объяснил? – Он посмотрел Глебу в глаза.
– Достаточно.
Анатолий поднялся:
– Вот и чудно. Всего доброго, Глеб Николаевич, ждем вас вместе с деньгами. Хорошего вам дня.
Глеб проигнорировал ерничество Анатолия. Тот дошел до двери, взялся за ручку и снова обратил внимание на астролога:
– Ну и бежать бесполезно, вы же понимаете? Вы не ваша жена. Вам мозгов не хватит сбежать так, чтобы мы вас в течение суток не обнаружили.
Жизнь в неблагополучных районах и юность, проведенная на острие ножа, имеют свои преимущества. В сложных обстоятельствах ты учишься соображать быстро, четко и ясно. То, что обстоятельства не просто сложные, а критические, Глеб понял, едва за Анатолием закрылась дверь. Бежать из города бесполезно – найдут к вечеру. Да и денег у него особо нет – на что жить? Опять лазить по карманам и женским сумочкам? Нет, не выход. И сноровку растерял, и желание.
К Кате? Бессмысленно, она уже засвечена.
Вариант был только один – раствориться в городе, залечь на дно и напасть самому при первой же возможности. Полное безумие и смертельно опасно, но выбора не было. Всю жизнь от долгов не пробегаешь.
Глеб тщательно побрился, переоделся в новый спортивный костюм и модные кроссовки для бега – купленные полгода назад, но так ни разу и не опробованные. На руку «Вашерон Константин», часы – это визитка мужчины.
Освежился туалетной водой, забрал волосы в аккуратный хвост и внимательно оглядел отражение в зеркале – хорош. Есть еще на чем сыграть. Бумажник со всеми оставшимися сбережениями в один карман, паспорт – в другой.
Вышел из дома, захлопнул дверь и припустил легкой трусцой вниз по улице.
Машина наблюдения была припаркована напротив дома. Глеб даже улыбнулся – Борис настолько уверен в том, что жертва никуда не денется, что даже не посчитал нужным припрятать своих парней.
Начиная размеренный бег, Глеб даже почувствовал гордость за Веру – она единственная смогла обдурить этого самодовольного хлыща. Впрочем, при воспоминании, какой ценой ей это удалось, Глебу моментально расхотелось улыбаться. Сердце ныло, но Глеб списал это на волнение и невралгию – давно не бегал.
Он помахал рукой парням в машине сопровождения, немедленно выдвинувшейся за ним следом, мерной трусцой пробежал еще около километра до Олиной школы, забежал во двор – дверь восстановили, желтую ленту убрали, и ничто не напоминало о недавней трагедии.
Обежал школу, немного позлорадствовал над хитрыми маневрами водителя машины сопровождения, который, последовав за ним в узкий школьный двор, заехал в тупик. Кинул взгляд на часы – у него есть максимум тридцать секунд.
Глеб тихонько потрусил к выходу со школьного двора, затем ускорился, выбежал за его пределы, подбежал к проезжей части и в последний момент нырнул под колеса проезжающей машины. Сопровождаемый громкими возмущенными сигналами, Глеб набрал скорость и ринулся поперек оживленного проспекта в сквер, находящийся на противоположной стороне. Машина сопровождения вылетела со двора, но догонять его не стала. Остановилась. Из распахнутых дверей выскочили два накачанных парня и точно так же, как и Глеб, кинулись наперерез плотному движению и вбежали вслед за ним в сквер, который Глеб уже успел пересечь. Оставалось надеяться на удачу, и в этот раз она не подвела. Маршрутка уже закрывала двери, готовясь отчалить в сторону центра. Глеб влетел в последний момент и даже успел улыбнуться парням сквозь стекло. Те замешкались, что-то сказали в рацию. Один из них припустил за маршруткой, но водитель резко влился в автомобильный поток и перестроился в левый ряд. Водитель оказался лихим, ловко подрезая машины и сигналя по поводу и без, он быстро набрал скорость. Когда преследователи исчезли из поля зрения, Глеб подскочил к водителю и, бросив крупную купюру в качестве оплаты за проезд, по-свойски попросил:
– Слышь, друг, останови быстренько, а?
– Не положено, – сурово ответил мужик, проигнорировал купюру.
– Да знаю, но будь человеком, у моей муж из командировки вернулся, – взволнованно попросил Глеб, – поговорить хочет. А я пока не готов.
Пара девушек, сидящих поближе к нему, переглянулись и захихикали. Глеб им подмигнул.
– Доскачешься, – пробормотал водила и, притормозив на ближайшем светофоре, открыл переднюю дверь.
Перед тем как выпрыгнуть из маршрутки, Глеб оглянулся – машины не было видно, как и бежавшего за ним парня.
Прошмыгнув под носом у маршрутки, Глеб оказался на противоположной стороне дороги и нырнул в дыру между двумя домами. Впервые поблагодарил свое прошлое за отличное знание города.
Спустя две минуты, окончательно оторвавшись от слежки, он сел в такси.
Еще через пятнадцать машина затормозила возле огромных кованых ворот, украшенных золотыми вензелями. Особняк, скрывавшийся за ними, был под стать – голубая зефирина, украшенная полыхающе-красной крышей. Глеб закатил глаза. Впрочем, что еще можно было ожидать от обладательницы таких ногтей?
Расплатившись с таксистом, он вылез из машины и попытался отдышаться. Затем, проведя рукой по волосам и придавая себе более или менее приличный вид, быстрым шагом подошел к воротам и нажал на золотистую пупочку звонка. Спустя несколько секунд ответил женский голос. По всей видимости, горничная. Поинтересовалась, кто беспокоит.
– Глеб Николаевич Подольский, – стараясь добавить равнодушия в голос, отрапортовал Глеб.
Наверняка Марина сейчас невыносимо страдает после разрыва с молодым мужем. Льет слезы, в перерыве делает косметические процедуры и на глаза людям не показывается.
Послышался зум открывающегося замка, Глеб толкнул ворота и по вымощенной разноцветным кирпичом дорожке направился к дому, стараясь не морщиться от окружающего китча – статуи голых женщин с легкой степенью ожирения, претендующих на звание богинь, золотые беседки, увитые розами, фонтан с разноцветными карпами. Марина не подвела – собрала в доме все лучшее сразу.
Горничная (естественно, в униформе и даже с кружевной наколкой в волосах) встречала гостя в дверях.
– Марина Сергеевна в средней будуарной, – торжественно известила она, – я проведу.
Глеб кивнул, не разуваясь, последовал за горничной. Богатство слепило глаза – разноцветные стены с тканевыми обоями, обилие золотой отделки, диваны в стиле Людовика ХIV.
Преодолевая коридор с золотыми парчовыми стенами, Глеб поймал себя на мысли, что на месте Марининого мужа он бежал бы из этой кунсткамеры, роняя тапки. Надо же, все-таки Вера привила ему определенный вкус.
Марина возлежала на козетке, обитой нежно-розовым шелком с разбросанными по нему светло-желтыми цветами. Идеально белое дерево намекало на то, что мебель жуткий новодел. Хозяйка дома была одета в японское кимоно, лицо тщательно запудрено, но покрасневшие глаза выдавали ее с потрохами.
