Сегодня утром она также отправила почтой документы на развод. Сомневаться в том, что вскоре она увидит мужа, не приходилось. Странно, что Глеб до сих пор не нарисовался на пороге ее дома.
– Вера? – позвал Петр.
– Да? – Вера вышла из глубины сада – извечные джинсы, короткие резиновые сапоги, в которых она работала в саду, и темная свободная футболка, не скрывавшие эфемерной хрупкости и железных мышц.
– Что это? – Петр потряс газетой, которую держал в руках.
Он выглядел растрепанным, словно только что вскочил с постели и одевался впопыхах, – растянутый свитер был наполовину заправлен в темные джинсы. За последний месяц Петр сильно потерял в весе и выглядел измученным.
– Газета.
– Я не про это. Что это означает, что вы… вы уедете?
– А должна?
– Нет. – Он посмотрел на нее воспаленными глазами, а затем, задумавшись буквально на мгновение, сделал два решительных шага по направлению к Вере, схватил ее лицо в свои огромные лапы и поцеловал. – Я люблю вас, Вера, – заявил он ошарашенной соседке, делая шаг назад и ощупывая взглядом каждую линию на тонком лице, словно ища подтверждения своим словам в глупой надежде на взаимность.
Вера сняла рукавицы, в которых работала в саду, закусила губу и посмотрела на Петра. Покачала головой:
– Нет, не любите.
– Люблю. Наверное, с той самой минуты, когда вы выставили меня за порог, помните? Я тогда еще этого не понял, перепутал с раздражением, даже с ненавистью, не знаю, с чем еще, но чувство появилось сразу. Просто сейчас, когда я это прочитал и решил, что вы уедете и я вас потеряю, я подумал, что надо сказать.
– Нет, Петр, единственная, кого вы любите, – это Настя, – упрямо повторила Вера. – А во мне вы пытаетесь найти замену, того, кто сможет заставить вас о ней забыть.
– Неправда!
– Правда!
– Нет.
Петр сделал еще один шаг к Вере и, схватив ее, крепко прижал к себе.
– Пустите, не надо делать то, о чем потом пожалеете, – запротестовала Вера.
– Скажи, что любишь меня, – горячо зашептал Петр, прижимая Веру все сильнее, чувствуя каждый изгиб хрупкого тела. Ему хотелось вжать ее в себя, выжать, словно спелый лимон, пропитаться ее горьким соком, почувствовать на зубах оскомину.
– Пусти! – Вера старалась оттолкнуть Петра, но тот был в разы сильнее. Настоящий лесоруб.
– Скажи, – Петр принялся рвать ее футболку, попытался засунуть руку под джинсы, – скажи, скажи!
Вера впилась зубами в крепко держащую ее руку, но для Петра это было как укус комара.
– Отпусти меня, ты же сам потом пожалеешь! – безуспешно рвалась она из удушающих объятий.
– Мне нечего терять!
Кричать бесполезно – на безлюдной улице никого не было. Вера, никогда не сталкивавшаяся с насилием, не знала, что ей делать. Но когда Петру удалось разорвать ее футболку и практически стащить с нее джинсы, мужчина вдруг покачнулся и упал. Вера увидела Бориса.
– Девушка же сказала «пусти», некрасиво настаивать. – Борис склонился над лежащим на земле Петром. Засунув руки в карманы итальянского костюма, он с интересом рассматривал свою жертву. – Вера, дорогая, я могу вас так звать? Или все-таки Виринея? – светски поинтересовался он. – Я смотрю, вы чертовски занимательно проводите здесь время.
Вера схватила футболку, валявшуюся на земле, и попыталась прикрыться.
– Зовите как хотите, – огрызнулась женщина.
– Так вот, дорогая Виринея, красивое же имя, зачем вы его скрывали? В общем, если бы вы хотя бы намекнули, что вам не хватает таких бурных страстей и душа просит Тарзана, я бы все обеспечил.
Петр попытался подняться, но Борис ловко поставил ему на грудь ногу, обутую в мягкий кожаный мокасин.
– Отдохните немного, молодой человек, наберитесь силы от сырой землицы, богатырям помогало, вам тоже должно помочь.
Вера, не желая становиться участницей нелепого спектакля, собиралась пройти мимо Бориса в дом, но, сделав два шага, остановилась, словно споткнувшись обо что-то. Во дворе стоял ошалевший Глеб, с немым изумлением наблюдающий за этой картиной. Хуже и быть не могло.
Глава 80
Они расположились на кухне. Борис с интересом осматривался по сторонам, а Глеб тяжело глядел на Веру.
– Уютно тут у вас, Виринея, – миролюбиво заметил Борис.
– Виринея? – скривился Глеб.
– Красивое имя, не находите? – лучезарно улыбнулся Борис.
– Дурацкое.
– Я вам не мешаю? – разозлилась Вера.
– Нет, что вы. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, – уверил ее Борис.
Вера закатила глаза и перевела взгляд в окно – во дворе топтался Анатолий.
– Не холодно ему?
– Нет, свежий воздух, благодать-то какая. – Борис откинулся на стуле и скрестил руки на груди. – Виринея, не знаю, в курсе ли вы, но… – сразу приступил он к делу.
– Глеб проиграл вам меня в карты, и теперь вы считаете, что я должна принадлежать вам, – перебила его Вера. – Да, я в курсе, что вы решили взять свое не мытьем так катаньем.
– Ну зачем вы так? – скривился Борис. – Я ведь действовал честно. Вначале предложил вам предоставлять эксклюзивные услуги, потом пришлось попросить вашего мужа, он оказался более сговорчив. Правда, в какой-то момент вздумал меня пристрелить, но людям, знаете ли, свойственно ошибаться. В общем, вот договор, здесь все написано. – Борис достал из папки бумаги и протянул Вере.
Та бросила быстрый взгляд:
– А какое я имею к этому отношение?
– Вы же Подольская Вера Григорьевна?
– Нет, – улыбнулась Вера.
– Ладно, – вздохнул Борис, – вы Ольшанская Виринея Александровна, известная под именем Подольской Веры Григорьевны, жена Подольского Глеба Николаевича, сотрудница фирмы «Зодиак»?
– Нет, – еще шире улыбнулась Вера.
– Прекрати паясничать, – не выдержал Глеб.
– А я и не паясничаю, сегодня утром я отправила в суд заявление о разводе и заявление в фирму об увольнении по собственному желанию. Так что я больше не жена, не сотрудница. Я ничем вам не обязана, господа. А теперь, если вы не возражаете, прошу вас покинуть мой дом. У меня много дел.
Глеб и Борис переглянулись.
– Нам надо поговорить. – Глеб принялся сверлить Веру взглядом.
– Мне нужна ваша консультация завтра, – тут же встрял Борис.
– Ничем помочь не могу, я не консультирую.
– Я же вам говорил, – пожал Глеб плечами.
– Глеб Николаевич, а я могу поговорить с вашей… с Виринеей наедине? – Вопрос Бориса был чистой формальностью, Глеб понимал, что от него требуется убраться восвояси, и как можно быстрее.
