– А тебе как здесь вообще? Нравится?
– Да, – кивнула Оля и зарделась от удовольствия. – Я буду играть в пьесе!
– В какой?
– «Гамлет».
– Ничего себе. И кто ты?
– Офелия.
– А Гамлет – тот пацан, с которым я тебя видел?
– Да.
– Получается, это твой двоюродный брат?
Оля отвела глаза, и оставшийся путь они прошли молча. Входя в сад, Глеб столкнулся с высоким мужчиной с прозрачными, почти белыми глазами. Он выходил из калитки, и Глебу не оставалось ничего другого, кроме как шагнуть в сторону, пропуская незнакомца. Алик кивнул Оле:
– Привет.
Та съежилась и молча кивнула в ответ.
Алик, сильно хромая, направился к машине, Глеб посмотрел ему вслед.
– Кто это? – поинтересовался он у дочери.
– Это… начальник полиции.
– А что он здесь забыл?
– Ничего, – быстро сказала Оля и потянула Глеба в дом.
– Пойдем.
Они прошли через дурманящий сад, поднялись на крыльцо и толкнули дверь. Вера сидела в комнате за столом и смотрела на бывшего мужа. Он осунулся, выглядел измученным и больным. У Веры на краткий миг сжалось сердце – это она довела Глеба до такого состояния. Она перед ним виновата. Если бы можно было все исправить, она бы непременно исправила. Несмотря на все его грехи.
Оля проскользнула мимо отца:
– Мама, мы обедать будем?
– Будем, только чуть позже, – кивнула Вера. – Если голодна, возьми блины на кухне. Нам с папой надо поговорить.
Тот подтвердил:
– Надо.
Вера встала и направилась к выходу. Глеб посторонился, пропуская жену, и отметил, что она как-то изменилась. Вроде и одета в извечную рубашку и джинсы, светлые волосы забраны в хвост, но что-то уже не так.
Вера вышла на крыльцо, Глеб последовал за ней. Она тщательно закрыла за собой двери, кивнула в сторону небольшой лавочки, которую пару недель назад перетащила с заднего двора под окно, ошкурила и покрасила.
– Присаживайся.
Глеб внимательно осмотрел лавочку, сел. Вера пристроилась рядом.
– Начинай, – попросила Вера.
– Знаешь, я хотел тебя убить, – чистосердечно признался Глеб, автоматическим жестом заправляя прядь за ухо.
Вера кивнула:
– Я понимаю. Я тебя тоже.
– Из-за измен?
– Да.
– Некрасиво с моей стороны, но против природы не попрешь, а ты…
– Замолчи. Я больше не хочу это слушать.
– Хорошо. Я дурак, возможно, болен, вон Дэвид Духовны от сексоголизма даже лечился, ну а ты-то как могла так со мной поступить?
– Мне требовалось увезти Олю. Я не хочу, чтобы она жила как я.
– А ты плохо жила? – возмутился Глеб.
– Я жила ни плохо ни хорошо, но это был мой выбор. А она должна сделать свой.
– Но ты лишила ее этого выбора! Почему мы не могли сесть и обо всем откровенно поговорить? Оля бы сама решила…
Вера закатила глаза и махнула рукой:
– Да перестань ты. Какая пятнадцатилетняя девчонка откажется от перспективы управлять миром? И маминым словам о загубленной жизни она не поверит, пока на своей шкуре не испытает.
– Да о чем ты?
– О том, что у Оли действительно есть дар. Не только предсказывать будущее, но и лечить людей и даже губить их. Понимаешь?
– Охренеть. Правда?
– Да, правда. А теперь давай представим, что бы Оля сделала, например, с теми, кто попытался ее сжечь?
– Что? – подскочил Глеб. – Никто ее не сжигал!
– Сжигал. Просто я успела вовремя. Ее хотели сжечь собственные одноклассники. Решили, будто она ведьма, потому что она предсказала смерть одного из них.
Глеб схватился за голову и почувствовал, что вспотел. Снял пиджак.
– Я не понимаю, о чем ты? – забормотал он, тяжело дыша.
– Это та сторона моего дара, о которой ты не знаешь, Глеб. Я тебе не говорила, не хотела, чтобы ты знал.
– Ну, надо просто как-то аккуратно с этим обращаться, – неуверенно предложил Глеб.
– Да что ты? – Вера наконец-то отважилась посмотреть мужу в глаза. – А ты знаешь, что каждый раз, когда человек с даром вмешивается в ход событий, он платит за это потерей того, что ему дорого?
– Я ничего не понимаю, о чем ты говоришь? Какой дар? Куда вмешиваешься? За что платить? – Глеб вскочил с лавочки и принялся мерить пространство перед ней, поддевая носком туфли мелкие камушки. – Ты можешь объяснить по-человечески? Я уже запутался в этой мистической ерунде!
– С тобой ничего не происходило в последнее время? В плане здоровья? – Вера пристально посмотрела на мужа.
– У меня был инфаркт, – прошептал Глеб. – Но какое это имеет отношение к тебе? Хотя да, я очень переживал, и мне пришлось много всего пережить.
– Инфаркт у тебя случился потому, что я спасла мужа сестры.
– Что? – Глеб рухнул на лавочку и посмотрел на жену. – Типа если ты помогаешь людям, то страдают твои близкие?
Вера кивнула.
– Ты знала об этом и все равно помогла какому-то левому мужику?
Вера снова кивнула:
– У меня не было выбора.
– Сука.
– Я знаю, поэтому я и подала на развод. Уезжай, Глеб, пожалуйста. Просто уезжай и спасайся. Пусть нас больше ничего не связывает.
– Да ты знаешь, что ты меня загнала из огня да в полымя! – заорал Глеб, снова вскакивая. – Вначале твой Борис сумасшедший меня на бабло развел, потом мне вроде как помогла… помог один человек, теперь она меня преследует. Мне пришлось отдать ей дом! У меня теперь нет ни гроша! Ты должна вернуться и не просто возместить мне долг, но и отработать то, что натворила! И где моя тачка?
Вера поднялась с лавки:
– Этого не будет, Глеб. Ты уже взрослый мальчик. Ты жил семнадцать лет, не утруждая себя лишними вопросами и плывя по течению. Жил за мой счет. Пришла пора повзрослеть. Ну или просто приспособиться и начать самому зарабатывать себе на красивую жизнь, футбол и арт-хаус. Прощай, Глеб.
Вера направилась к дому.
– Ты не можешь просто так уйти. – Глеб схватил Веру за руку.
– Отпусти, – Вера посмотрела на руку.
– А то что? – Глеб рывком привлек ее к себе.
Как же быстро человек проходит тот самый пресловутый рубеж от любви до ненависти. Как она могла казаться ему красивой? Серая мышь. Пройдешь и не оглянешься. Дрянь.
– Любовников своих позовешь?
