– Далеко пойдете, – рассудил, чуть подумав унтерштурмфюрер, – если прежде не пристрелят.
Улыбнулся и внес поправку:
– Я пристрелю, Локенштейн!
* * *
Во двор Локи выбрался уже ближе к вечеру, чему был только рад. Что в блоке № 5 делать? Книжку про Капитана Астероида с собой брать не велено, а с господином Зеппеле пошептаться еще успеет.
В «дырке от бублика» за день мало что изменилось. «Полосатики» по-прежнему возятся возле задних ворот, охрана покрикивает и подгоняет. Ясно, что воротам скоро каюк. Внезапно Локи почувствовал знакомую боль – проснулась проклятая спица. С чего бы? Где он, а где ворота?
Успокоился и забыл, тем более на лестнице интересное случилось. Навстречу, стало быть, вниз, шли двое «черных». Лестница широкая, потому конвоир хлопать не стал. Так бы и разошлись, но внезапно один из «эсэсов» другого за руку дернул. Миг и оба уже по стойке «смирно», как у «черных» и положено: руки на бедрах, ноги на ширине плеч.
Локи назад поглядел – никого. На конвоира – тот отвернулся.
Чудеса!
В блоке же, как он и ожидал, тоска зеленая. На дальних нарах трое министров-депутатов, слева, к его нарам впритык, господин Кампо носом в подушку. А больше пока никого. Здешнюю публику работой особо не загружали, и Локи начал подозревать, что обитатели блока время проводят не хуже, чем он сам. Поди, к каждому свой персональный Глист представлен. Интересно, к господину Зеппеле тоже? Журналист менее всего походил на «наседку», но в таких делах уверенности нет и быть не может. Блок № 5 недаром спрятан в самой глубине «бублика», от чужих глаз подальше. Хитрые дела тут творятся.
Присел на нары, прошедший день вспомнил. Вроде, нигде не подкачал, одно плохо, не ему тут распоряжаться. Придет к господину Виклиху бумажка в конверте, он прочитает и оприходует раба Божьего – аккурат в углубление между затылком и шейным позвонком.
Бр-р-р!..
Печень привычно отозвалась болью. Локи, махнув рукой (все равно ничего не поделать!), решил последовать примеру Армана Кампо. Поправил тощий матрас, примерился…
– Господин Локенштейн!..
Откликнулся, дурачина!
– Не могли бы вы представить меня нашим соседям? Они какие-то не слишком разговорчивые.
Хорст быстро оглянулся. Не слишком разговорчивые на них не смотрят, своим заняты. Но если все-таки следят, то подтвердить смогут: не он разговор завязал. Так почему бы и не поболтать? Все равно делать нечего.
– Оно все так, господин Кампо. Только здесь, извиняюсь, тюрьма, а в ней свои обычаи.
* * *
Про обычаи Локи и рассказал, чтоб дурачина понял, куда попасть довелось. Сам не сиживал, но слышал изрядно. Новичка в курс дела ввести – тоже обычай, и не из последних. От умного человека Хорст слыхал, что сидельцы с теми, кто впервые на нары загремел, опытом делятся не от доброй души, а чтобы себя утвердить. Мол, ничего-то ты, желторотый, не знаешь, а мы все знаем, все видели! И в самом деле, рассказывать было приятно. Не все же господину Кампо лекции читать! О чем помнил, о том и поведал, про блок же сказал особо. Предупредил честно: ненадежный народ, с такими знакомства лучше не заводить. А под конец заветные слова произнес: не верь, не проси, не бойся. В них вся тюремная наука в самом сжатом виде.
Арман-дурачина откликнулся не сразу. Молчал, думал. Наконец, шевельнул губами.
– Я слыхал, в «кацетах» иначе. Там свои своих держатся.
Локи хотел было уточнить, кто для дурачины «свои», но сказал иное.
– В «кацетах», извиняюсь, сдохнуть можно не за понюшку табаку. Далеко ходить не надо, выведут во двор, сами все увидите… А чего это, господин Кампо, вы меня больше «куманьком» не титулуете и на «ты» не обращаетесь? Вроде как уговор был?
Худые пальцы Армана сжались в кулак… Разжались.
– Надоело! Вы… Ты не представляешь, как надоело! Понимаю, что так жить нельзя, но сделать ничего не могу. Шлак…
Приподнялся, сел, зашептал на ухо.
– Тебе деньги нужны? Большие деньги, настоящие?
Локи лишь плечами дернул. А кому они не нужны?
– У вас, у криминальных, связь должна быть с волей. Надо кое-что важное передать. Сможешь? У меня при аресте чужие документы были, немецкие. По ним я не Кампо, а какой-то Штраус. Я и сейчас Штраус, так в канцелярии записали. А я – гражданин Соединенных Штатов Америки, таких наци не трогают. Если бы с посольством США связаться!.. Денег получишь много, у меня семья богатая.
Хорст быстро прикинул варианты. В обычной тюрьме, даже в «Колумбии» он бы попытался. Не сразу, конечно, но разведку бы провел, а там – по результату. Здесь хуже, разве что к господину Зеппеле обратиться…
А нужно? Деньги ему уже обещали, даже чек выписали. Толку-то с этих денег! Да и опасно. Выйдет Арман-дурачина на свободу, разболтает все журналистам и о нем, самозванце, сказать не забудет…
– Обещать не могу, строго тут очень. Попытаюсь… А ты, Арман, вот чего скажи. На что ты надеялся, когда с другом своим коронацию затеял, знаю и понять могу. А он-то на что рассчитывал? Парень, вроде умный, образованный, газеты читает. Как ему одному с Рейхом тягаться? Подполье – чепуха, «зипо» там за всеми следит. Войны пока нет, а если будет, то ничего от Баварии не останется, головешки одни. На что Август расчет имел?
Кампо откликнулся не сразу.
– Тебе… Зачем это тебе?
Локи наклонился ближе, шевельнул губами:
– А затем, что сейчас я – Август, который Божию милостью. Не без твоей помощи, дурачина! Так что расскажи, уважь.
* * *
Ночью не спалось. Локи лежал на жестком колючем матраце, закинув руки за голову, и перебирал в памяти все, что знал о незнакомом парне из Штатов, который очень любит цирк. Не сходилось! Не дурак этот Август Виттельсбах, Армана Кампо уж точно не глупее. А на что надеется? «Иррациональное чувство верноподданного» – Хорст и слов-то таких не слыхивал. А если по-простому, любовь и преданность всякого страха посильнее. Но ведь так не бывает!
Думал Локи, прикидывал. Не укладывалось в голове. Как ни крути, а страх всего сильнее. Поставят этого Виттельсбаха на колени, ткнут стволом в затылок. О чем напоследок подумает, о чем скажет? О правах своих королевских?
«А я не жалею!»
Локи поразился. Это же не Август сказал, он сам!
3
Возле двери номера Пэл на миг задержалась. Сумочка… Зеркальце… Быстрый взгляд… Вроде бы все в порядке. Платье по этому случаю новое, строгое, с широкими плечами, такие в Штатах только начинают носить. Кольцо с александритом, подарок мужа, серые перчатки, брошь с бриллиантовой россыпью. Ввек бы не наряжалась, но требуется подтвердить статус в первый же миг встречи. Она и так нарушила правила, явившись без предварительного знакомства, даже визитной карточки не прислав. Нувориши очень чувствительны к этикету.
