И подался назад, на всякий случай расстегивая противогазную сумку. Вдруг народ стойкость проявит? Тогда, хочешь, не хочешь, придется слоником обернуться.
Не понадобилось – толпа уже распадалась. «Полосатики» вначале пятились, поглядывая на охранника, но потом, осмелев, бодро застучали деревянными башмаками. Кто-то уже и побежал, подавая пример. Хорст отодвинулся к стене поближе, повернулся…
– Мирлацванциг, троммельбаух!
И чужая ладонь на плече.
Локи обмер, ног не чуя, да так, что память обрел. Поглядел назад.
– Вспомнил! Это же припев!..
Кашлянул (проклятое сено!) и выпалил шепотом:
Фарта нет,
Жизнь сломала мне хребет:
Мирлацванциг, троммельбаух,
Унтервельт рибон рибет…
– Бежать не будем, – рассудил камрад Четный. – Тихо пойдем. Если что, мы с тобой честно пытались задержать остальных.
– А кто тут бежит? – поразился камрад Нечетный.
Отступили недалеко, на полсотни шагов. Локи вдохнул глубоко, и, убедившись, что сеном не пахнет, поманил сапера туда, где тень погуще.
– Слушай, камрад и своим передай. Ваших саперов уже подозревают, велят следить. Так что особо ни с кем не откровенничай. И со мной тоже.
Четный грустно усмехнулся.
– Каждый умирает в одиночку… Ничего не меняется, камрад. «Фарта нет, жизнь сломала мне хребет». Так и пропадем.
Локи спорить не стал. Чужие тайны ему без надобности, каждый свое делать должен. Предупредил и ладно.
– А я еще и начало вспомнил. Правильная песня!
Конвоир да баланда, кандалы да кирка,
А помрешь – ну и ладно, отпоют дурака…
– Вы долго не продержитесь, – перебил Четный, даже до конца не дослушав. – Гиммлер найдет способ. Нужен запасной вариант, а какой, пока не знаю. Точнее, не знаю такой, чтобы выжить.
От таких слов боль с печени перекинулась на живот. Локи без всякой радости поглядел в черный зев тоннеля. Четный наверняка обо всех думает, а ему все ни к чему, ему бы, Хорсту Локенштейну, свой вариант, личный.
А если попытаться?
– Камрадам скажу, конечно. Но если мы в форте придумаем чего, ваши в крепости поддержат?
Без всякой надежды спросил, просто чтобы этот путь закрыть. С чего бы воякам жизнью рисковать?
Четный на миг задумался.
– Нет, не поддержат.
И резко вскинул голову, словно птицу-мысль в полете поймав.
– Я поддержу.
* * *
Работы возобновились только через час, но без особой спешки. Охранники никого не подгоняли, более того, то и дело отходили в сторону. На «полосатиков» почти не смотрели, переговаривались негромко. Кто-то знающий шепнул, что «мертвоголовому», следившему за погрузкой, стало плохо. И в самом деле, вскоре по тоннелю проехал грузовик, но без снарядов. Кузов был полон «черной» охраной. А затем неспешно подтянулась первая «коробка». Единственный охранник плелся сзади, глядя куда-то в потолок. О второй «коробке» даже не вспомнили, потолкались в тоннеле еще час и, кое-как построившись, поплелись назад.
В форте их встретила тишина. «Дырка от бублика» пуста. Постояли на плацу да и начали потихоньку расходиться.
* * *
– Камрады! Это успех! Это победа!..
– Не спеши, камрад. Нам просто повезло, у охранника оказался неисправный противогаз, а проверить он поленился. Завтра они очухаются…
Совещание на площадке второго этажа к удивлению Локи состоялось. Дежурный «мертвоголовый» куда-то отлучился, а дневальные, свои же «полосатики», пропустили без слов. Народу же собралось немало, целая дюжина. Лиц, правда, не разглядишь, кто-то не поленился выключить свет.
– Надо давить дальше! Шоферы уже начальству написали, самому Роберту Лею
[27]. Они-то в СС не служат. И по радио о нас рассказали, весь мир, считай, узнал.
– Значит, будем считать, что цель достигнута. Акты саботажа прекращаем, работаем, но без особой спешки. Ждем результата.
Локи слушал, мотал на ус. Неплохо у камрадов получилось! Только вот результат может выйти совсем иной, Четный предупреждал не зря.
– А ты что скажешь, камрад?
Это уже ему. Хорошо, хоть по фамилии не назвали! И не отмолчаться. Проще всего присоединиться к большинству, но мнения-то у народа разные.
Локи подумал и решился. Хуже все равно не будет.
– Меня так учили, камрады. Во всяком деле главное – отход. Победим или нет, не знаю, но на крайний случай иметь в виду нужно.
Услышали и, кажется, прониклись.
– Ворота взломаем, – без особой уверенности предложил кто-то. – Навалимся толпой на охрану, задавим, оружие разберем. И врассыпную, во все стороны. Кто-нибудь, да уйдет.
– Не уйдет, – возразили ему.
* * *
А наутро в форт въехали грузовики, но уже совсем другие, военные. Пять машин, за ними легковушка, черный дизельный «Мерседес». Из крытых зеленым тентом кузовов на асфальт принялись деловито выбираться крепкие парни с карабинами. Форма незнакомая: каски, серые брюки и камуфляжные куртки с «сигель-рунами» в правой петлице. Приехавшие без особой спешки сменили охрану у ворот, затем рассыпались по двору, расставляя караулы у дверей.
Локи стоял на площадке второго этажа, держа в руках бесполезную швабру, и смотрел в мутное, давно не мытое окно. Еще ничего не случилось, но привычный страх волной прокатился по коже.
– Асфальтовые солдаты!
[28] – выдохнул кто-то под самым ухом.
3
Мертвые мертвы, с наследством Смерти приходится разбираться живым. Заполнять десятки бумаг, терпеливо беседовать с чужими равнодушными людьми, отсылать и получать телеграммы, ездить в морг и похоронное бюро. Смерть суетлива и жадна, она отбирает время и силы, заставляя живых забыть о радостях жизни. Тяжелый беспощадный ритуал…
А еще приходится принимать соболезнования, выслушивая то, что мертвый о себе уже не узнает.
– Случившееся поистине ужасно, госпожа Сомерсет. Какая интересная и яркая женщина! С такими, как она, чувствуешь себя на двадцать лет моложе…
Пэл, закусив губу, кивнула. Кажется, симпатия тети Мири целиком взаимна. Лекс (просто Лекс), отставив в сторону глиняную рюмку, взглянул с сочувствием.
