— Только не вздумайте обвинять их, — перебил Файолон. — Они свое дело сделали и научили нас хорошим манерам. Но если с нами обращаться не как с людьми а как с вещами, то ничего иного, кроме самых отрицательных черт характера, пробудить не удастся. А в том, что вы обращаетесь с людьми как с бездушными марионетками, нет никаких сомнений. Посмотрите хотя бы, что вы сделали с Узуном!
Майкайла услышала шаги Харамис и догадалась, что она прошла к окну. Девочка собрала все силы своего ума, сосредоточилась и в дополнение к звукам сумела уловить изображение. Харамис глядела из окна на лежащий во дворе Цитадели снег, Файолон смотрел на нее. Заклинание, с помощью которого волшебница всегда придавала себе одну и ту же внешность, теперь снова действовало: она выглядела как обычно. Только Майкайла уже знала, что все это лишь видимость.
После нескольких минут рассматривания пейзажа за окном Харамис вновь переключила внимание на Файолона.
— Я позаботилась о последствиях вашей маленькой пурги, — сообщила она. — За несколько часов весь снег здесь растает. А вот что касается вашей связи с Майкайлой, — тут она оглядела комнату, подошла к развешанным на стене мечам и взяла один из них, — то я намереваюсь разорвать ее и советую вам самим мне в этом помочь.
— А что, если мы откажемся? — спросил Файолон. Губы Харамис в раздражении сжались. — В любом случае я все равно разорву эту связь и пресеку все ваши попытки восстановить ее. А тебя отправлю обратно в Вар, там ты будешь приписан к королевскому флоту и отправлен как можно дальше в открытое море. На таком огромном расстоянии никто не может поддерживать связь. Тем более находясь посреди огромного водного пространства с сильным морским течением.
Она взмахнула мечом, прочертив в воздухе большую дугу. Затем направила его острие вниз. И в то же мгновение Файолон с Майкайлой одновременно закричали от боли. Связь оборвалась.
Глава 10
Майкайла очнулась и поняла, что лежит на боку, свернувшись калачиком и держась за живот, у себя на кровати. Чувствовала она себя так, будто передняя часть платья полыхает огнем. В голове тоже будто что-то горело— начиная от середины лба и до самой макушки. Майкайла услышала какие-то всхлипывающие звуки и лишь через несколько минут поняла, что издает их сама. Закусив губу, она заставила себя замолчать, но боль от этого не утихла. Девочка попыталась распрямиться, и неприятные ощущения тут же усилились. Оставалось лишь продолжать лежать, свернувшись в клубок, и ждать, пока боль сама собою утихнет. Прошло еще некоторое время, и сознание вновь покинуло Майкайлу, а боль оставалась по-прежнему сильной.
Во второй раз она проснулась оттого, что кто-то стучал в дверь. «Уйдите отсюда, — подумала она, — я не желаю просыпаться».
— Принцесса Майкайла, — раздался заботливый голос Эньи, — с вами ничего не случилось?
— Все хорошо, — отозвалась девочка. Однако слова ее прозвучали невнятно и походили скорее на птичье щебетанье.
— Уже время полдника. Вы не хотите поесть?
Мысль о еде казалась просто нестерпимой. Казалось, что отныне она никогда уже не захочет есть.
— Спасибо, Энья, но я действительно совсем не голодна. Передайте госпоже, что я поглощена учебой и не хочу отвлекаться на полдник.
— Она еще не вернулась, — ответила служанка. — А вы не знаете, где она?
— Наверное, все еще в Цитадели, — ответила Майкайла, пытаясь сообразить, сколько же прошло времени: когда она смотрела на Харамис с помощью шариков, была примерно середина утра, а теперь, судя по словам Эньи время полдника…
«Значит, я была без сознания часа два».
— Если она не вернется к обеду, — проговорила вслух Майкайла, — не утруждайте себя приготовлением еды. Я сама наведаюсь в кухню, когда решу сделать перерыв в занятиях. — Ей хотелось надеяться, что голос ее звучит так, как будто она действительно очень занята учебой, а не мучается от боли.
Энья, как видно, ничего подозрительного не заметила.
— Как хотите, принцесса, — ответила она спокойно. — Да, кстати, господин Узун хотел бы вас видеть, когда вы освободитесь.
— Спасибо, Энья, я очень скоро спущусь к нему.
«Как только смогу проделывать такие сложные манипуляции, как, например, встать с постели и пройтись», — добавила Майкайла про себя. Из-за двери послышались удаляющиеся шаги, и девочка опять погрузилась в сон.
Когда она снова открыла глаза, за окном было совсем темно. Комнату едва освещали лишь последние огоньки в очаге; все дрова выгорели почти дотла. Несмотря на продолжавшую поступать из отверстия возле кровати струю теплого воздуха, Майкайла сильно промерзла: засыпая, она не нашла в себе сил даже натянуть одеяло.
С величайшей осторожностью девочка выпрямилась. Все тело затекло от долгого лежания в одной позе, но, к счастью, самая сильная волна боли уже схлынула, в животе еще немного ныло, и не покидало чувство какой-то пустоты внутри. «Надо встать с постели, — сказала Майкайла вслух, как будто это должно было помочь выполнить намерение. — Надо пойти в библиотеку и отыскать описание того заклинания, которому Харамис нас подвергла. И выяснить, как ему противостоять».
Девочка медленно подползла к краю кровати, свесилась с матраца и постепенно приняла вертикальное положение, коснувшись ногами пола, а руками все еще продолжая держаться за постель. Она немного постояла и, убедившись наконец, что ноги ее слушаются, взяла со стола подсвечник, словесной командой заставила свечу загореться и направилась к двери.
Майкайла все еще чувствовала большую слабость и сильное головокружение. Даже на такую простую вещь, как отодвинуть задвижку двери, ей пришлось потратить несколько минут. Когда это наконец удалось, девочка медленно побрела в сторону библиотеки.
— Майкайла! — повелительно раздался перезвон струп арфы, когда она поравнялась с дверью в кабинет.
«Ах да, конечно, Узун ведь хотел меня видеть», — вспомнила Майкайла. Она приоткрыла дверь и просунула голову в кабинет; там было так же темно, как и в ее спальне, если не считать пламени камина. Здесь, в кабинете, огонь в очаге постоянно поддерживается, чтобы температура в комнате оставалась неизменной и благоприятной для Узуна. Арфы не очень-то легко переносят перепады температуры, даже если они наделены разумом. Во время одной из длинных ночных бесед Узун объяснил все это Майкайле до мельчайших подробностей.
— Подойди ко мне и присядь рядом, дитя мое. Или упади рядом, если это тебе будет легче проделать, — ласково проговорил он. — И скажи же мне наконец, ради Владык Воздуха, что в этом доме происходит? Харамис до сих пор не вернулась, ты вся разбита… Что случилось?
Майкайла осторожно поставила свечу на стол и куда менее осторожно плюхнулась в ближайшее кресло. Впрочем, в кресло ей попасть не удалось; она промахнулась и приземлилась прямо на пол. Прислонившись к креслу, она положила голову на сиденье и закрыла глаза. Делать еще какие-то движения — слишком тяжелый труд.
