Похоже, Калугин не зря ломал голову целый месяц.
– Константин, бросай ты эту дипломатию, открывай свое ателье по пошиву спецодежды, озолотишься.
– Хорошо поддувает?
– Сейчас замерзну. Лучше выключу пока.
Я повязал галстук, воткнул в узел камеру-булавку, пристроил вторую на плечо. Третью Костя сунул мне сзади в воротник. Иногда вешают еще одну на рукав, но это уже шпионские игры, нам такого не надо. Я нарочно оставляю правый бок «слепым», чтобы не заснять лишнего. Повернулся – и нет ничего с той стороны, не было, не знаю, не видел. Так надежнее, по старинке-то. Бороться с радиоэлектронной разведкой зарубежных партнеров – дело, конечно, хорошее, но человеческий фактор никто не отменял, и неизвестно, в чьи руки попадет однажды моя запись.
Неловко отправляться в гости к добрым людям, навесив на себя аппаратуру, но я нынче не человек, а функционер и обязан вести «аудио-видеофиксацию протокольного события». Вот и приходится… функционировать и аудио– и видеофиксировать. Справедливости ради, у великого вождя нас ждут не веселые дружеские посиделки, а шумный церемониал умеренной помпезности. К счастью, краткий, чистая показуха, дань традиции, авось не оглохнем. Тунгус с возрастом разлюбил громкий барабанный бой и старается проводить официальные мероприятия «по малому чину». Я, кстати, давал вождю попробовать наши солдатские «активные беруши». Тунгус их оценил, восхитился, но вернул без малейшего сожаления, объяснив, что вожди не прячут глаза и не затыкают уши. Я потом долго размышлял, почему с самого начала хожу во дворец без этих затычек – хитрый, наверное… Так, картинка есть, микрофоны работают, аккумулятор заряжен, советник Русаков к выходу на дело готов.
На улице нас встретил роскошный закат. Огромное красное солнце падало в степь, и я едва успел встать к нему «слепым» боком, чтобы в объектив случайно не попал конвертоплан, уходящий к горизонту. А ведь мог получиться редкостно красивый кадр. Но мало ли куда ребята отправились. Скорее всего, летчики уже передали дела, в небе экипаж Чернецкого, и везет он смену геологов на «точку», которая согласована даже не с великим вождем, а со степным патрулем, и больше о ней знать некому и незачем. Будут рыть «Зэ-два» в поисках интересного. Ничего особенного пока не нашли, если не считать пары редкоземельных месторождений, но говорят, что это тоже результат, а в наших стесненных обстоятельствах даже отличный.
Я представил, как второй пилот Шурик Гилевич ведет машину, кабина залита мягким красным светом, Чернецкий шарит глазами по степи, заново привыкая к ней после разлуки, а бортмеханик Попцов говорит: ой, гляди, собачка побежала, как я по ним соскучился! – и все хохочут, и из салона экипажу вторят геологи. Хорошо им. Вот бы сейчас улететь вместе с ними подальше от дворца, где меня ждет пронзительный взгляд Унгусмана. И сочувствующий – Унгали. Они с первой секунды поймут, что я не привез добрых новостей. И начнется то, от чего Калугин собрался бежать, а я не имею права. Наша хреновая работа.
Отдельный вопрос – почему я «не имею права» и откуда вообще у меня в голове такая формулировка. Ну не потому же, что напарник догадался смазать отсюда лыжи первым и больше некому отдуваться перед аборигенами за всю Россию-матушку. Тут что-то другое… Вот просто не могу. Надо. Должен.
– Потрясен вашим коварством, советник! – Голос полковника вывел меня из задумчивости. – Просто весь такой до глубины души!
Брилёв сидел за рулем джипа, а Газин рядом – глядел на нас с Костей сквозь планшет и ухмылялся.
Зараза, у него ведь планшет не гражданский, а боевой. Полковник любого, если захочет, может насквозь увидеть. Все активные электрические цепи. Аппаратура моя ему без интереса, а вот начинка костюма явно понравилась.
– Вы лучше так по лагерю пройдите, – ляпнул я. – Вдруг чего найдете.
Вот дурак-то, а.
Брилёв нахмурился и покосился на Газина. Тот сделал невинное лицо и пожал плечами. Брилёв уставился на меня.
Осталось только приосаниться и загадочно улыбнуться: мол, а чего вы ждали от нас, шпионов?
– Если сможете привлечь свою агентуру и оказать помощь, будет очень любезно с вашей стороны, – процедил Брилёв. – Ладно, давайте, садитесь.
Мы забрались на заднее сиденье, джип бесшумно покатил к воротам.
Я стиснул зубы, умирая от стыда. Ох, как неловко получилось. Костя, похоже, ничего не понял вообще и только поглядывал на меня с опаской.
– Наш советник – он такой! – сказал Газин, будто не замечая моего присутствия. – Не то что ваш!
– Ты моего не замай! Он просто молодой еще!
– Да в твоем никакого форсу нет! А мой знает, как подать себя. Умеет выпендриться! Я это давно заметил, еще когда он такой портфели носил за старшими товарищами… Уже тогда все девки были его и вожди с ним ручкались. Обрати внимание: мы с тобой оба такие в парадном, как однояйцевые близнецы, а он в парадку обрядил молодого! А сам в костюмчике. Элегантный такой, как рояль! Особо важная персона!
– Ну вот и гордись им, – буркнул Брилёв.
– Это мы еще поглядим на его поведение, – отозвался Газин.
Калугин сунул мне в руку планшет.
«???»
«У них кое-что пропало», – напечатал я.
«???»
«Не знаешь – отдыхай».
А мог бы и знать. От тебя-то люди не шарахаются, ты со всей базой накоротке, даже с разведкой в шахматы играешь. И никто тут не падает в обморок, когда сотрудник Министерства иностранных дел России, государственный советник второго класса Калугин лезет из окна вещевого склада, держа в зубах похищенное казенное имущество. Свой парень! Гляди – ворует! Нормальный человек! Наш в доску!
Но текущей обстановкой владеет слабо.
Бешеный рост дипломатической активности династии Ун прохлопать, имея ежедневный доступ во дворец, – чистое позорище. И никакой рабочей версии нет, что именно Тунгус затеял. Они тут, может, договорились взять нас в заложники и раздать всем племенам по одному землянину. И потом за каждого потребовать от ООН чемодан денег и вертолет. А у нас даже чемоданы не готовы.
Нет, все равно не получается у меня на Костю злиться…
Мы уже выехали с территории, Брилёв от души наступил на педаль, и джип полетел к городу.
Столица гудела заметно громче, чем днем, над стеной поднималось легкое зарево от уличных светильников. Я издали почувствовал знакомый сладковатый аромат. Благодаря ему в столице вполне можно жить, не оскорбляя свое чувство прекрасного. Эту травку, забыл название, добавляют во все, что горит, забивают так дурные запахи. Она еще и эффективный антисептик. И возможно, легкий иммуномодулятор, считают наши химики. В городе лежит мешками на каждом углу. Аборигены вообще чистоплотны, а династия Ун вывела телесную чистоту почти на уровень культа, и во дворце, например, в сортир зайти – просто скучно. Ждешь приключения, экзотики, ужасов каких-то, а там под полом журчит вода и все кругом пересыпано сладкой травой.
