Он этого и не скрывает. Унгусман вообще не жалует все то, чего в столице с избытком, – жару, шум, многолюдье. Он любит гулять по степи. Любит сидеть у окна в сезон дождей и глядеть на улицу. Очень привязан к детям. Нормальный и, в общем, счастливый мужчина. Пожалуй, единственный его минус – он считает, что не успел как следует погулять в молодости, потому что из-за болезни отца слишком рано взвалил на себя государственные заботы. Будучи в дурном настроении, Унгусман способен кого угодно в этом упрекнуть: мол, вы бездельники, а я всю жизнь на посту. И – давай гонять свою мафию туда-сюда. Иногда он взбрыкивает и ведет себя непредсказуемо просто ради того, чтобы его сановные родичи немного побегали с вытаращенными глазами, озадаченные по самое не могу. Чтоб они, лоботрясы, не забывали, кто тут главный и как ему трудно.
Сейчас великий вождь стоял у дальней стены на специально подсвеченном возвышении, символизирующем власть, – до трона тут не додумались, потому что нечего рассиживаться, вкалывать надо. Вдоль стен выстроились в понятном только им порядке бесчисленные кузены, шурины, кумовья и прочий высокий менеджмент династии. Компактной группой приткнулись к вождю поближе его жены, все восемь.
Эта мафия внутри мафии – отдельная головная боль нашей дипломатии. Оседлые аборигены уже очень давно моногамны, но династия Ун принесла с собой из степи многоженство – и сохранила его в чисто ритуальной форме. Однако на «Зэ-два» ничего не бывает просто так, и за ритуалом прячется глубокий смысл. Внутри дворца и вокруг него идет многоходовая статусная игра; чудовищно разветвленная гиперсемья Унгусмана закладывает новые родовые линии и попутно освежает кровь. Черт ногу сломит разбираться в их матримониальной каше, но туземцы явно знают, что делают. К примеру, как минимум две жены великого вождя – его бывшие подружки, и у обеих есть от него дети. Побаловались по молодости. Потом вышли за других, а еще через какое-то время – за Унгусмана. И теперь у них по два официальных мужа. Но дети несут в себе «память предков» биологического отца, унаследовав таким образом весь опыт столбового рода династии. Это дает им большую фору и вообще по жизни, и при распределении ответственных постов. Никто не в обиде, и все при деле. Интересная схема.
Мне лично импонирует, что жены вождя довольны жизнью и хорошо выглядят, а реальная супруга Унгусмана, мама его троих официальных детей, – просто чудо, да еще и весьма информированный собеседник. Замечу, что она не старшая по возрасту в «клубе жен» и не играет там первую скрипку. Там рулит – музыка, туш! – родная тётя великого вождя, тридцати лет от роду, заводная и отчаянная, наставница и лучшая подруга Унгали.
Музыка, к слову, уже утомила, а церемония еще толком не началась.
Мы прошли к возвышению, справа и слева от которого стояли Унгасан и Унгелен, а чуть дальше – прочие младшие вожди. Остановились перед великим, дождались его приглашающего кивка. После чего Брилёв, образно говоря, откланялся, а Газин поздоровался. Унгусман выразил удовлетворение – именно выразил, это же все делается молча. Первична тут барабанная канонада или ее ввели в ритуал позже, чтобы было веселей, неясно. Шаманы говорят, обычай молчаливых официальных встреч пришел из степи, когда вожди сначала обозначали свои намерения руками издали, с безопасного расстояния, и лишь потом сходились лицом к лицу. Но «память предков» Унгелена подсказала ему другое: утонченное искусство жеста аборигенов берет начало от древнего «боевого языка», возникшего как раз потому, что военные барабаны не перекричишь, да и конница издает жуткий грохот.
И вот все у них так, загадка на загадке.
Сам по себе ритуал «встречи дорогих друзей, ранг которых с известной натяжкой приравнивается к младшим вождям дружественного племени, не состоящего с нашим в родстве» (это я еще не добавил «после не очень долгой разлуки») относительно короток. Но я вдруг понял, что устал. Слишком много эмоций для первого дня на планете. Как здорово, что мне не надо… Ой. Простите, что?! Надо. Зовут. Ничего не понимаю.
Газин и Брилёв расступились. Я шагнул вперед, пред светлые очи – на самом деле они у него карие, – и приготовился отмахиваться. А как еще это назвать: Унгусман жестикулировал нечто такое, чего не оказалось в нашем каталоге. Транслятор не смог помочь, он тупо завис. Слава богу, чисто интуитивно я поймал мысль вождя, схватил главное из того, что мне хотели сказать. А дальше выручил Унгелен. Он тоже глядел на руки отца с живейшим интересом. И, поняв мое замешательство, кое-что продублировал, едва заметными движениями, зато помедленнее.
Если вкратце, меня персонально отметили, как дорогого друга семьи, персональный статус которого временно не определен (?), но благородное происхождение несомненно (?!), а добрые помыслы общеизвестны (!!!), и да пребудет со мной благоволение династии Ун, в чьем доме я всегда найду понимание, что бы ни случилось, и кров, стоит мне только пожелать.
Можно, я не буду добавлять «после не очень долгой разлуки»?
И про то, какая у нас хреновая работа, – тоже?..
К концу своего ответного благодарственного слова я взопрел настолько, что климатик не справился с отводом тепла в атмосферу, и по хребту заструился пот.
Слава богу, внутри дворца гости из чужого племени не обязаны держать в зубах посторонние предметы. Будь у меня сейчас во рту зубочистка, я бы ее проглотил. Вне дворцовых стен, и даже на нашей базе, нам положено, когда говорит Унгусман, сунуть что-то в рот, хотя бы травинку. Это знак того, что мы не перебьем великого вождя, и такую страшную непочтительность не увидят его рядовые подданные и не настучат нам от чистого сердца по головам, милые добрые люди. Мы специально, на случай если вождь заглянет с неформальным визитом, таскаем в карманах зубочистки.
Хватит с меня и того, что промок весь.
С персональным статусом, который «временно не определен», вашего покорного слугу даже не озадачили – ошарашили. Я официальный представитель России, имею право говорить от ее имени, поэтому мне, по умолчанию, положен тот же ранг, что и Газину, – младший вождь дружественного племени, не состоящего в родстве с Ун. И тут выясняется, что я теперь черт знает кто, но парень неплохой. И даже спросить некого, что бы это значило. Такие вещи не объясняют, сам должен понимать, если не дурак. Интуитивно.
Любой вспотел бы на моем месте.
Но все-таки я, кажется, справился. И отполз, кланяясь, в задний ряд.
А великий вождь Унгусман одним взмахом заставил оркестр понизить громкость вдвое, за что спасибо ему огромное, после чего сошел с возвышения, ехидно прищурился и вмиг превратился в нашего знакомца Тунгуса. Оглядел нас с ног до головы, негромко гавкнул, смеясь чему-то, и неповторимой царственной походкой удалился в свои покои.
* * *
Уфф, выдохнули.
Говорить с нами на официальных церемониях великому вождю не положено – мы для такой милости статусом не вышли. Тунгус потом на базу заглянет, если захочет. По-простому, в одиночку и пешком. Тогда и побеседуем. А так обмен информацией идет через младших вождей и еще нескольких уполномоченных. Благо трансляторы работают неплохо и обычно трудностей перевода не возникает. Кстати, дети Унгусмана могут и позвонить на базу в любой момент. Им Штернберг раз в неделю заряжает планшеты, а теперь Сорочкин будет. Со связью у нас тут нормально.
