Часом позже я вернулся со старым опытным следопытом, которого рекомендовал лично великий вождь. К этому моменту разведка потеряла в каньоне два дрона, но самое главное выяснила, и сказать, что полковник Газин выглядел ошарашенным, – значит сказать очень мало и очень цензурно.
Подземелье населяли существа наподобие термитов, общественные насекомые размером с большую кошку, и орда этих тварей, облепив трехтонную железяку, радостно толкала ее куда-то в свои закрома.
На биолога Белкина было просто больно смотреть.
Следопыт объяснил, что сейчас время неудачное, как назло: сезон, когда термитники делятся, образуются новые гнезда, и под это дело насекомые тащат туда все, что им кажется полезным. Рабочие особи не представляют большой опасности, но все происходит под надзором и прикрытием солдат, а у тех жвала такие, что руку перекусят на раз. И еще эти гады умеют прыгать. Убить термита-солдата очень трудно, разве только оглушить.
Полковник заметил, что, как они прыгают, мы уже в курсе, у нас два дрона загрызли. И спросил, когда следопыт в последний раз сталкивался с термитами.
Тот честно сказал: мы туда вообще не ходим, там делать нечего, но вот мой пра-пра-пра-прадедушка по распоряжению тогдашнего великого вождя изучил повадки термитов. Они питаются в основном грибами, у них в пещерах целые грибные сады. Значит, мы даже в отдаленном будущем не станем драться из-за пищи – ну и пусть эти твари под землей сидят. Пока жрать не просят, они нас не волнуют.
– Пра… дедушка спускался вниз и ходил по пещерам?
– Ну да, конечно, – ответил следопыт.
– И как он это делал?
– Он был великий охотник. Он делал вот так, – следопыт показал руками, – и твари замирали. Ненадолго, но хватало времени, чтобы проскочить мимо. Не знаю, как у него получалось, я-то не великий охотник, но совершенно точно он делал вот так. Попробуйте, это должно помочь.
– Спасибо большое, – сказал полковник. – Мы непременно сделаем вот так, только с шоковыми гранатами.
Я как мог описал следопыту действие светошумовой гранаты.
– Не надо, – сказал тот. – Вы можете выиграть несколько мгновений и, наверное, даже раскидаете по сторонам рабочих, но сотрясение привлечет только больше солдат. Лучше жечь их огнем, если у вас есть пламенное оружие, но учтите, когда погибших станет много, они решат, что это стихийное бедствие и надо спасать все ценное. Солдаты продолжат драться, а рабочие укатят эту вашу штуку в пещеры, где вы ее просто не найдете… – Подумал и добавил: – Кстати, жареные они очень вкусные.
– А ты-то откуда знаешь?
– Ну так прапрапрапрадедушка…
– Достаточно, – сказал полковник. – Советник, надеюсь, вы знаете, как наградить вашего… эксперта хренова. И на будущее увольте меня от сказок про дедушек таких-разэтаких!
Полковник был чертовски зол, и я не рискнул вступать с ним в дискуссию. Он бы просто меня послал. Концепция «памяти предков» никак не укладывается в его слишком рациональной военной голове.
Впрочем, кое-что он принял на веру и теперь обсуждал с командиром спецназа, разумно ли применять в каньоне подствольные гранатометы.
Не хочу, чтобы у кого-то сложилось мнение, будто Газин резко поглупел. Он первый сказал, что проблема решается инсектицидом, и в теории мы даже смогли бы его сделать, потратив неделю-другую на опыты и производство. Нам просто катастрофически не хватало времени. Капсула приближалась к расщелине, ведущей в черт знает какие катакомбы. На дне каньона у спецназа есть хотя бы относительная свобода маневра. Чтобы достать контейнер с вакциной, хватит трех-четырех минут. Отмахаемся как-нибудь – и резко наверх, вертолет нас вытащит. В конце концов, там всего лишь тараканы, пускай здоровые и с зубами…
Следопыт догадался, что ему не поверили, и пришел от этого в полную растерянность. Всю обратную дорогу я объяснял ему, как у нас устроена передача опыта из поколения в поколение и почему никто на Земле не сможет доказать, что его прапрапрапрадедушка «делал вот так», если не предъявит картинку или письменный источник.
О том, что источник хорошо бы с печатью и на официальном бланке, и все равно найдется масса желающих его оспорить, я деликатно умолчал. И без того местные в открытую жалеют землян за нашу очевидную бестолковость. А тут уважаемый человек может решить, будто мы совсем убогие.
Я сам был такой убитый всем этим, что, когда попался на глаза Унгали, она взяла меня за руку и долго не хотела отпускать. Пришел Унгусман, оценил, как девушка на меня смотрит и как я под ее взглядом набираюсь жизненных сил. И вдруг говорит: знаешь, есть люди, у которых голова вождя. Они умеют думать, как вожди. Они правильно все оценивают, понимают долг правителя перед народом, умеют смотреть в будущее… Но этого мало, чтобы стать вождем.
– Чтобы стать вождем, надо быть вождем!
Я давно научился интуитивно ловить тонкие нюансы языка и смог хотя бы воспринять реплику буквально. Транслятор от такой мудроты просто завис.
– Объясни, о великий.
– Да он сам не понимает, – сказала Унгали и рассмеялась.
У вашего покорного слуги чуть сердце не выпрыгнуло: девушка позволила себе дикое нарушение этикета. Перешучиваться с вождем может кто угодно, но насмехаться над ним самим – дело сугубо родственное. То есть либо меня приняли в семью, а я и не заметил, либо в династии Ун намечаются подвижки, и великий Унгусман уже ограниченно великий, а я, лопух, опять-таки не заметил.
Вождь напустил на себя загадочный вид и ушел.
Нет, ограниченно великим он не выглядел даже со спины.
– Пообещай, что не полезешь в каньон, – вдруг попросила Унгали. – Мы сами туда не ходим, это еще прапрапрапрадедушка запретил. Насекомые очень вкусны в жареном виде, но слишком опасно добывать их из пещер. А вы не местные, разговаривать с нашей природой не умеете, вас под землей просто загрызут. Понимаю, надо идти, но пусть это сделают воины, а ты не думай даже.
Я честно ответил, что таскать барахло из муравейника не мое дело.
Она заметно обрадовалась, прижалась ко мне и вдруг поцеловала в губы – насмотрелась земных фильмов, наблюдательная барышня, – сказав, что ей давно было интересно, как это у русских делается и какие ощущения. Мы немного еще потренировались, и я поспешил обратно на базу, уже не такой убитый.
Ребятам из спецназа жить оставалось меньше часа.
Отделение на тросах спустилось вниз, и все осталось там. Не стоило им начинать с шоковых гранат, а если совсем честно, просто шуметь не надо было, но тогда сама операция теряла смысл. Как и предсказывал абориген, «спецы» выиграли секунд тридцать, и даже успели подойти к капсуле вплотную, а потом набежали термиты-солдаты. Половину наших завалили телами и загрызли буквально за минуту. Пятеро выживших отступили по каньону назад, но это не помогло. Вертолет уже не успел их подхватить. Он поднял из каньона только несколько десятков термитов, повисших на тросах. Расстрелял тварей из пулемета, отлетел в сторонку и там без разрешения сел. Пилоты сказали, им нужна передышка.
