– Боимся спасательного корабля. – Чернецкий криво усмехнулся: – Докатились. Надо попросить у доктора Маги таблеток от паранойи. Да-да, я тоже слегка напуган, не вы один.
– Такие у нас спасательные корабли! У нас все такое! И сами мы, в общем, такие не подарки… Спускаемый аппарат весом в три тонны пролюбить на ровном месте – это что?! Это как?!
– Это я не успел, – подсказал Чернецкий.
– Это я такой не вас спрашиваю! Это я вообще! Но, считаю, всем должно быть стыдно! Всем!
Чернецкий закусил губу, Акопов еще глубже засунул руки в карманы.
– Когда будете готовы? – деловито спросил полковник.
– Момент… – Чернецкий заглянул в салон конвертоплана, там ему что-то сказали. – Полная готовность – три часа.
– С вашего позволения, я пойду тренироваться, – слабым голосом сообщил Акопов. – Э-э… Начальник, будьте добры, скажите Петровичеву, что я немного полетаю тут.
– Капитан не против, я гарантирую это.
– Добровольно? – спросил Акопов вкрадчиво.
– В смысле?.. – полковник слегка приподнял брови.
– Ну, капитан добровольно не против?.. Он тоже напишет рапорт?
– Обязательно напишет, – сказал я.
Все уставились на меня. До этого момента они, похоже, в упор не видели, что рядом торчит советник Русаков.
Конечно, я умею становиться незаметным. Но, если честно, им просто было на советника наплевать глубочайшим образом.
Герои, что с них взять.
* * *
Все-таки переборщили мы, запугивая наших партнеров и заклятых друзей тяжелыми звездолетами МЧС. Сделали такую шикарную рекламу этим кораблям, что у самих поджилки трясутся.
А с другой стороны, должна быть у великой державы сообразная по размеру дубина. Если держава совсем добродушная, вот, к примеру, как наша, – дубина народной войны. Мирный русский трактор.
Тяжелый звездолет МЧС – это вещь в себе, про которую ничего определенного сказать нельзя, но опасения она вызывает. Имеются у нее конструктивные особенности, наводящие на размышления. Специалисты подозревают, что она может очень крепко вломить. У России нет военного флота в чистом виде – а у кого есть? – но, черт побери, раньше мы не давали спасательным кораблям имена полководцев. А как появилась «тяжелая» серия – здрасьте, пожалуйста, один за другим пошли со стапелей то «Жуков», то «Суворов»… Слышится в этих именах вполне конкретный намек. На борьбу с метеоритной опасностью например. Чтобы не мелочиться, сразу в размере астероида. Бац – и нету. В крошево, а то вдруг обломки долетят. Вопрос, на что похож тот астероид. Одни говорят, на Фобос, другие уверяют, он размером с Хирон. Ни те ни другие не служили, конечно, на кораблях МЧС, а кто реально служил, тот подписку давал. И только посмеивается. Ехидненько так.
В нашем положении как раз «Кутузова» не хватало, чтобы внутри экспедиции начали плодиться конспирологические теории.
Понятное дело, это страхи наши, мы уже скоро полгода как на взводе, нас транквилизаторы не берут. Не будет никакого прижигания – сейчас, по крайней мере, – а просто еще месяца через три-четыре другой звездолет скинет нам новый контейнер. И если мы к тому моменту не сдохнем или не перестреляемся от безнадеги, тогда оставшиеся в живых начнут вакцинировать оставшихся в живых. Но местная цивилизация окажется подкошена напрочь, и при всем ее добром отношении к русским осадок неприятный гарантирован. Не бывает таких совпадений, чтобы прилетели замечательные парни с далеких звезд – и буквально через пару лет начался мор, ранее невиданный. Ну геноцид же в натуре. Любому идиоту ясно: пришельцы освобождают планету для себя.
К счастью, подумать это Тунгусу мешает воспитание. Он легко может представить себе, как его внуки заседают у нас в Сенате, – кстати, я тоже могу, да так и будет, – а идея геноцида вождю недоступна. Ему с детства втемяшили, что люди – ресурс, а ресурсами не разбрасываются, их поглощают. Весь опыт предков Тунгуса – это опыт завоевания ради умножения, а не вычитания. Пришел, увидел, дал по шее, возглавил. Тунгус сам кочевого рода, его пращуры ходили сюда, на границу степи, чтобы торговать с земледельцами. Потом кто-то умный сказал: глядите, оседлые люди богато и интересно живут, а ведь другие такие же, как мы, регулярно их грабят. Но зачем грабить по чуть-чуть, если можно пользоваться всем? Прийти, дать по шее и возглавить. Объединим два племени, тогда нас уже никто не тронет, а мы – кого захотим, того и пригласим в долю, пристроим к общему делу… Так началась династия Ун, так сложилась ее идеология: не отнимать, а складывать, не нагибать, а выпрямлять. Главное, все понимают, что за пять минут ничего не решается, готовы мерять время веками и плавно расширять сферу влияния. Там землицы прибрал, тут деревеньку под себя сагитировал – уже молодец. Куда важнее не подавиться, не откусить больше, чем готов прожевать. Надо так замотивировать вновь присоединенные роды и племена, чтобы те осознали себя частью большого единого народа и поняли свою выгоду. И соседям пусть расскажут.
Типичная имперская модель. Поэтому великий вождь не поверит, что русские, потомки имперцев, способны истребить его людей. Он нас видит насквозь – и видит своих. Мы реально одной крови.
И заметно, как мы ему нравимся чисто по-человечески. Тунгуса мало трогает то, что мы светлокожие милашки с открытыми мягкими лицами, а наши улыбки точь-в-точь копируют умильные мордочки здешних кошек. Этой лирикой вождя не проймешь. Ему импонирует наша способность на поступок, которую он печенкой чует под напускным спокойствием и дисциплиной. Ему близки российские понятия совести и чести. Он тоже за справедливость для всех.
Пока мы изучали его народ и его землю, он изучал нас. Мы засыпали столицу и окрестности «жучками», а вождь прислал к нам детей. Они преподавали нам язык и манеры, науки и искусства, а сами – наблюдали. И рассказывали отцу. То, что вождь, с его открытой неприязнью к земным дипломатам, называет меня другом, – заслуга моей юной наставницы Унгали. Ходить в гости к начальнику экспедиции, подолгу с ним болтать и добродушно его подкалывать Тунгус начал только сейчас, с подачи Унгасана, который, если верить Газину, когда-то вынул из полковника душу и чудом не раскрутил на военную тайну. Унгелен, парень с солнечной улыбкой, страх и ужас нашей разведки (Трубецкой уверял, что если вы с этим юношей поздоровались, то уже сказали лишнего), встречал во дворце земные делегации, улыбался – и потом Тунгус рубил контакты один за другим. А нас по сей день обвиняют, что мы задурили туземцам головы… Местные неплохо рассорили нас с остальным миром – не исключено, что вполне осознанно. Чтобы мы уже не могли отыграть назад.
К счастью, испортить международную репутацию России невозможно, она и так в принципе отсутствует. Когда я объяснил Тунгусу, что нас на Земле скорее побаиваются, чем уважают, а в целом просто не любят, и ему надо это учитывать, вождь довольно равнодушно сказал: чего тут учитывать, сам такой. Поглядел на меня сверху вниз и добавил: то, что вы зовете «внешней политикой», вообще глупость. У нас тут не бывает внешней политики, есть только внешняя торговля. И еще долг, смысл которого – собирать народ воедино, ибо вместе мы сможем больше.
