Путилин погасил фонарь.
Сквозь оконца башенки врывался тусклый свет.
— Ну-с, приступим к осмотру.
Каменная комната-склеп была абсолютна пуста.
— Что же тут осматривать, Иван Дмитриевич! — слегка насмешливо и удивленно спросил своего знаменитого собрата В.
— Вы думаете нечего?
В. пожал плечами. Признаюсь, и я разделял его недоумение.
Путилин принялся внимательно осматривать пол и стены. Он вынюхивал, выстукивал каждый камень, каждый кирпич. По своему обыкновению он что-то тихо бормотал сам про себя.
Зная, что мой гениальный друг никогда ничего не делает зря, без цели, я с любопытством следил за его работой.
— Нет… так… так… гм… тут ли…
Прошло часа полтора, а он все еще не окончил своего странного осмотра. Особенно долго возился он над стеной, на порядочной высоте которой виднелось окно.
— Сейчас полезу на крышу! — возбужденно проговорил он.
— Но как вы отсюда попадете, Иван Дмитриевич?
— А вы пробовали, коллега?
— Нет.
— А почему я не могу туда попасть?
— Да потому, что единственный способ попасть на крышу — через окно. А оно высоко, вы его не достанете. Конечно, можно бы…
— Раздобыть лестницу и по ней вскарабкаться на окно? Браво, это остроумное разрешение вопроса, но… но нельзя ли обойтись без этого? Посмотрим, посмотрим…
И вскоре случилось нечто, от чего мы оба — и я и В. — раскрыли рот.
Путилин карабкался по стене!
Правда, лезть пришлось немного, так как окно было расположено невысоко, но все же он сделал два перехода по стене.
Концы ботинок Путилина вошли в какое-то углубление, он ухватился руками за железный стержень, торчащий вершков на пять, приподнялся и попал во второе углубление.
Еще одно усилие — и он достиг окна!
— Браво! — искренне вырвалось восклицание восторга у завистливого В. — Поистине чародей вы, Иван Дмитриевич!
Путилин рассмеялся.
— Благодарю вас, коллега! Но должен сознаться, позиция чертовски неудобная.
Он, так сказать, прилипнув к стене, держась одной рукой за железный болт оконной рамы, другой рукой ощупывал окно.
— Ага! Так я и знал!
— Что такое? — встрепенулся В.
Гениальный сыщик ничего не ответил, а ловко спустился вниз.
— Фу-у! — вырвался у него вздох облегчения. — Однако, коллега, вы заставили меня на старости лет обратиться в акробаты.
— Я ничего не понимаю, — смутился тот.
— Ничего, потом поймете. А пока мне надо бы проехать к вам.
Всю дорогу до сыскного Путилин молчал.
По его лицу я ясно видел, что он упорно и сосредоточенно выводит свою знаменитую «кривую». На некоторые вопросы он отвечал невпопад, а некоторыми сам приводил в недоумение своего коллегу.
Вдруг неожиданно он спросил В.:
— Вам приходилось когда-нибудь бывать в сумасшедшем доме?
В. даже побледнел.
— То есть как это?
— Ну, конечно, по делам службы.
— Нет, не бывал.
— А-а, — равнодушно сказал Путилин.
После В. рассказал мне, что он не на шутку подумал, что гениальный сыщик — вследствие мозгового переутомления — сам спятил с ума. «Вдруг ни с того ни с сего — бац, и в сумасшедшем доме!»
В служебном кабинете В. Путилин обратился к коллеге:
— У вас, конечно, есть список заявлений об исчезновении лиц-обывателей?
— Конечно, имеется.
— Так вот, нельзя ли мне его. За последнее время, недельки за две, что ли.
Московские сыщики заволновались, засуетились.
— Путилин приехал!
— Вот опять утрет нос нашему В.!
— Ну, положим, дело это загадочнее двух его первых гастролей. Тут не только он, а сам леший ногу сломает.
Как и у всякого начальника, у В. были и свои клевреты, обожающие его, и такие, которые по многим причинам недолюбливали, ненавидели его. Первые и вторые одинаково ликовали: первые — потому что надеялись на посрамление «гения» Путилина, а вторые — были убеждены в новой блистательной победе знаменитого гастролера.
В. подал список своему врагу-собрату.
— Вот, не угодно ли…
Путилин углубился в просмотр его.
«Мещанин тридцати трех лет Петр Онуфриев. Из дому… по заявлению жены… в ночь на 25 августа… Ремесло — столяр… Крестьянин Роман Логинов, двадцати семи лет… чернорабочий…» Длинен синодик пропавших, неизвестно куда скрывшихся. Путилин читает вполголоса, бормочет. Около него — карандаш и записная книжка. Ни разу ни до того, ни до другого не дотрагивается рука гениального сыщика.
«Девица… Сын отставного…»
Какая-то злая, торжествующая улыбка кривит губы В. Глаза иронически смеются.
Опасение за благополучный исход принятого на себя расследования моим другом заползает в мою душу. «О, как тогда они будут ликовать, — проносится у меня в голове. — Прав был Путилин, когда говорил мне, что его коллега готовит ему ловушку. «Дело чертовски темное!»
— Вы думаете что-нибудь почерпнуть здесь?
Путилин не отвечает.
Вдруг я заметил, что он быстро заносит что-то в записную книжку.
— Виноват, что вы спрашивали, коллега? — Ровно, спокойно звучит голос его.
— Я спрашивал, глубокоуважаемый Иван Дмитриевич, полагаете ли вы почерпнуть что-либо полезное из этого списка?
Путилин пристально, в упор поглядел на своего завистливого соперника.
— Я все это штудировал, но…
— Но…
— Но не уловил ключа.
Путилин загадочно усмехнулся.
— Странно, что вы противоречите самому себе. Если вы до меня интересовались просмотром списка, вы не удивились бы так искренне, когда я попросил его у вас. По-моему, такое совпадение — немного запоздалое.
Орлиный взор Путилина насмешливо уставился на В.
Тот побагровел.
Путилин встал и холодно бросил коллеге:
— Я не смею больше злоупотреблять вашей любезностью, вашим временем. Оно вам необходимо на текущие неотложные дела.
— Что вы, ваше превосходительство, помилуйте! Располагайте мною.
— Нет, пожалуйста, не надо. Я иногда умею действовать только один, без помощников.
И, сухо простившись, Путилин вышел из кабинета. Когда мы отъехали несколько шагов от здания сыскного отделения, Путилин бросил кучеру:
