— А много ли вас, господа? — осторожно, мягко, дипломатично спросил турецкий сановник.
— Нас-то много ли? — вмешался Цанков. — Вполне достаточно для того, чтобы сломить регентство и одержать полную победу. Еще на днях я получил от своих известие, что большинство войск, духовенства, народа совершенно готовы примкнуть к нам.
Савин сидел и слушал с замиранием сердца.
«Вот оно… вот оно, это недосягаемое, волшебное! Не сон, а явь, явь!» — так все и пело, ликовало в нем.
— И мы, — продолжал оратор-заговорщик, — после зрелого обсуждения пришли к решению, что лучшего кандидата на болгарский престол, как граф Тулуз де Лотрек, не может быть.
В эту секунду поднялся самозваный граф. Он был поистине великолепен, этот мошенник высокой марки!
— Господа! — начал он таким властным, уверенным тоном, точно уже чувствовал себя на ступенях болгарского трона. — Господа! Благодарю вас за то высокое доверие, которым вам было угодно почтить меня. Если судьбе будет угодно, чтобы я занял болгарский престол, даю клятвенное обещание заботиться о судьбе и благе моего народа.
Хитрый турецкий сановник еле заметно усмехался, любуясь блеском драгоценного перстня, уже одетого на палец.
— Я, — продолжал искренно вдохновляться Савин, — я уже наметил состав кабинета министров. Говорить ли вам, господа, кто эти избранные? Назвать ли их имена?
Молчание. И опять взволнованный, вкрадчивый голос «будущего болгарского князя»:
— Вы, Цанков, конечно, не откажетесь принять портфель первого министра?
— Если будет угодно вашему высочеству, — с низким поклоном ответил душа заговора.
— Вы, Малевич, — портфель военного министра?
— С радостью, ваше высочество!
— Вам я могу предложить, дорогой Маравелов, пост министра финансов…
И, называя всех поименно, «его высочество» распределял портфели, посты.
— Господа! Я, как вам известно, граф Тулуз де Лотрек. Но не забывайте, что я — славянин, русский, в котором бьется горячее сердце.
И он повернулся к турецкому сановнику.
— Болгария меня должна принять, ваше превосходительство… Но, став ее князем, я буду должником Блистательной Порты, прошу вас верить этому. Вы меня понимаете?
— О, как нельзя лучше, ваше… ваше сиятельство! — запнулся паша.
— Я весь полон желанием поставить Болгарию на иной путь…
— Так! Так! — послышались голоса политических эмигрантов-заговорщиков.
— И я… я это сделаю! — закончил Савин.
— Теперь — «черная работа», ваше высочество… Необходимо выяснить детали и план.
— Да, да, это важно.
И тут, в этой темной комнате, началось таинственное совещание о деталях выполнения фантастического плана, равного которому — по безумной дерзости и утопичности — едва ли знала любая история любых стран.
«Прямо уже в полной форме»… — «Две казармы будут приготовлены»… — «Амнистия, самая широкая»…
Глаза гениального авантюриста сверкали торжеством…
«Важнейшее» поручение Путилину
Около четырех часов дня в служебном кабинете Путилина появилась фигура министерского курьера.
— От его сиятельства вашему превосходительству в собственные руки! — протянул он Путилину пакет.
Путилин вскрыл его, прочел и сказал курьеру:
— Ступай. Я сейчас еду.
В письме от важного сановника графа Т. содержалась просьба о «немедленном прибытии» Путилина.
— Что-нибудь стряслось необыкновенное, — бормотал великий сыщик.
— …Дело необычайной важности, любезный Иван Дмитриевич! — взволнованно проговорил граф Т., встречая Путилина.
— Что случилось, ваше сиятельство?
— А вот садитесь, пожалуйста, мы побеседуем. — Сановник нервно закурил сигару.
— Вы, конечно, Иван Дмитриевич, Савина знаете?
— Знаю.
— Так вот-с, чтоб черт его побрал, нам необходимо его изловить. Чувствуете? Не-об-хо-ди-мо!
Путилин молча наклонил голову.
— Знаете ли вы, где он теперь находится?
— Нет. Я знаю только, что он удрал за границу и что его в России нет.
— Так извольте, я вам скажу: он в Константинополе.
— Ого! Вот куда попал, — усмехнулся Путилин.
— И вы… вы не можете себе представить, что он там делает!
Волнение графа Т. было так велико, что он даже сигару выронил из пальцев.
— Что же именно?
— Он… он хочет сесть на какой-то престол! — выпалил сановник.
Путилин (как он потом мне рассказывал) еле удержался от смеха, настолько трагична была физиономия графа.
— Сесть на престол? Что же, он собирается совершить кощунство? — невозмутимо спросил Путилин.
— А нет, вы меня плохо поняли! — с досадой вырвалась у графа. — Не на церковный сесть престол, а, так сказать, взойти на трон.
— Болгарский? — быстро задал вопрос Путилин.
— А вы… вы откуда же это знаете? — удивленно и растерянно спросил сановник.
— Положительно — я этого не знаю, ваше сиятельство, но ввиду того, что в настоящее время есть только один свободный трон, а именно болгарский, я и полагаю, что наш удалой экс-корнет точит свои зубы именно на него.
— Вы — удивительный человек, честное слово! — пробормотал всесильный человек, глядя на Путилина с искренним восхищением.
— О, вы преувеличиваете, ваше сиятельство!
— Да, вы не ошиблись. Вчера мы получили секретное донесение от посольской миссии. В нем говорится, что один турок выдал присутствие в Константинополе русского «эмигранта», составившего заговор с политическими преступниками Болгарии о попытке взойти на болгарский престол.
— И этот доносчик назвал имя…
— Савина.
— А не другое имя? Другого имени нет в донесении? — спросил Путилин.
— Нет. Позвольте, какое же другое имя вы ожидали встретить в донесении?
Сановник даже привстал.
— Графа Тулуз де Лотрек, ваше сиятельство.
— Как? Стало быть…
— Да, да… Я ведь слежу за этим господином, я только не знал о его прибытии в Константинополь и о его новой авантюре… Так чем могу служить вашему сиятельству?
— И вы… вы спрашиваете?
— Стало быть, ехать туда? Но у меня здесь есть несколько важных дел…
— А, это подождет! Поручите кому-нибудь. Вы ведь, дорогой Иван Дмитриевич, сами понимаете, насколько важно изловить этого молодчика. Ведь скандал-с произойдет, срам на всю Европу! Бывший русский офицер, а ныне — мошенник — и вдруг трон… Безумная политическая авантюра… Черт знает, что такое!
