Ох, как же веселились в паспортном столе милиции, когда я принесла в руках то, что осталось от паспорта. Зато новый паспорт мне выдали на следующий день!..
Наши отношения с Володей зарождались и развивались странно – какими-то зигзагами и спиралями. Когда я уже официально развелась с Колей, и, казалось бы, ничего не мешало нам быть вместе – всё время нас разводили и растаскивали в разные стороны: то в мою жизнь опять врывался Лёня, то мне «сносила крышу» очередная романтическая история. То я влюблялась «по-настоящему», то возникали романы у Володи. Когда он начал сниматься в картине «Молодые», его закрутило сильное чувство к Вике Фёдоровой. Это я могу понять: Вика была очень красивой и с характером Настасьи Филипповны, где уж тут устоять нежному юноше! Были у него и сложные любовные отношения с двумя нашими сокурсницами (в разное время, конечно!).
Но что бы ни происходило, наша любовь никуда не исчезала. Когда на 3-м курсе мы начали репетировать «Снегурочку», Володя писал бабушке с дедушкой в Павловский Посад, что получил очень интересную роль Мизгиря. «Купец, русский купец, с широкой душой», – писал он и рассказывал, что «Снегурочку будет играть Наташа Варлей, но репетировать с ней трудно, потому что наши отношения сейчас не ахти… И очень трудно преодолеть стеснение – ведь там по пьесе страшная любовь»…
Но «страшная любовь» на сцене соединилась с любовью в реальности. И закончилась свадьбой и рождением сына Васеньки…
К сожалению, только у Грина всё заканчивается замечательной фразой «они жили долго и умерли в один день», а в сказках свадьба – это «пир на весь мир»…
На нашей свадьбе весь мир для меня обрушился. Я узнала о наркотиках, о которых начала было догадываться ещё тогда, когда улетала на съёмки в Германию, а Володя оставался на Суворовском бульваре. Вернулась, а соседка пыталась мне намёками и полунамёками сообщить, что что-то не так и не то происходит в доме в моё отсутствие. Я и сама по «остаткам пиршеств» заподозрила, что это не простые гулянки с друзьями. Попыталась поговорить с Володей. Он не стал ничего отрицать – сказал, что да, были наркотики, но он к этому отношения не имеет. Мол, это его друзья – Петя и Дорога. Да, ужасно, но бросить их как друг он не может! Убедил вроде, но стало очень неспокойно на душе…
А на свадьбе, которую мы праздновали на Краснохолмской набережной, в квартире Нонны Викторовны и Володи, мне открыли глаза мои цирковые друзья…
День начинался радостно и светло. Мы вернулись из ЗАГСа и сели за стол. Народу было не так много, но самые дорогие и близкие: Нонна Викторовна, её друг Анатолий, оперный певец из Большого театра, мои родители. Приехал Вячеслав Васильевич, прилетела со съёмок из Одессы моя сестра Ира. Свидетелями на свадьбе были – моя Марусенька, Дорога (куда же без него!). Ну, конечно, был Петя. Приехали мои цирковые друзья – Володя и Женя Волжанские…
Белое платье, белая меховая накидка, наброшенная на плечи, торжественный Вова в строгом тёмном костюме (что, правда, не помешало ему в ЗАГСе, когда я ставила свою подпись в книге регистрации, ущипнуть меня исподтишка за попу – есть даже фотография с моим некстати перекосившимся личиком)… Шампанское… Цветы… Поздравления… Подарки… «Горько!»…
А потом, уже дома, Володя Волжанский вывел меня на балкон и с цирковой прямотой сказал: «Наташа! А ты знаешь, что твой муж – наркоман?!» Я похолодела: «Володя! Нет! Ты ошибаешься…» На что Волжанский жёстко возразил, что Вова Тихонов предложил ему на выбор: покурить или кольнуться, а когда он отказался, то сказал: «Ну и ладно. А мы „оттянемся“». (Не уверена, что именно этот термин, но что-то в таком роде.)
Я медленно «умирала» до утра, пока все не разошлись. А к утру разразился скандал. Я рыдала. Нонна Викторовна кричала: «Идиот! Только она тебя может спасти!» Володя злился и от всех обвинений отказывался…
Я уехала на Суворовский бульвар. К тому времени мои родители купили на Дмитровском шоссе квартиру и переехали туда с бабушкой и Ирой, а я осталась в наших двух комнатах и с двумя соседками – Лидией Дмитриевной и Любовью Моисеевной.
Сутки я не выходила из комнаты и рыдала. Естественно, маме с папой, бабушке и Ире было ничего не известно. И они так ничего и не знали вплоть до самого нашего развода с Володей, – но это произошло почти через три года, а до тех пор я эту страшную боль носила в себе.
Через день Вовка приехал. Стоял на коленях, плакал, говорил, что без меня умрёт, просил прощения, обещал, что это никогда не повторится! Конечно, простила. Конечно, сладко помирились – ведь мы любили друг друга…
Если бы знать тогда, что это болезнь, которая сама по себе не проходит, и бессмысленны обещания – её нужно лечить, и чем раньше, тем больше надежды на успех. Но, конечно, человек ОБЯЗАТЕЛЬНО САМ ДОЛЖЕН ХОТЕТЬ ВЫЙТИ ИЗ ЭТОЙ СИТУАЦИИ. Иначе всё бесполезно.
Я этого не знала! Позже, много лет спустя, когда Володи уже не было в живых, я ещё раз вплотную столкнулась с этой страшной бедой. И сейчас расскажу об этом. А к нашей истории с Володей ещё вернусь, потому что она длинная и непростая…
Наташа Кустинская и Митенька
С Наташей Кустинской мы встретились на съёмках картины «Мой папа – идеалист». Конечно, я знала её по кино – кто же не видел знаменитой комедии «Три плюс два», где Наташа сверкнула яркой красотой и женственностью!
Но я помнила и её более раннюю работу – фильм, который назывался то ли «Бурям назло», то ли «Сильнее урагана» – что-то в этом роде. Это не столь важно. Я хорошо помню Наташу, которая сыграла роль пианистки. По ходу действия её героиня играла на рояле – то ли часть из концерта Рахманинова, то ли «Революционный этюд» Шопена, и была в этой сцене прекрасна и вдохновенна… Я даже помню, что смотрела этот фильм в своём любимом Кинотеатре повторного фильма…
В картине «Мой папа – идеалист», дебютной работе Владимира Владимировича Бортко, который потом снял знаменитые свои фильмы: «Блондинка за углом», «Собачье сердце», «Бандитский Петербург», «Идиот» и многие другие, – я сыграла главную героиню, балерину Алёну. И специально для «правды жизни», чтобы быть на балерину похожей, похудела на 14 килограммов – пока Бортко не потребовал, чтобы я остановилась, а то я бы продолжала «работу над образом». Главного героя, «папу-идеалиста», играл блистательный актёр и замечательный человек Владислав Игнатьевич Стржельчик. Его сына, медика и скептика, прекрасно сыграл мой друг и сокурсник Юрочка Богатырёв.
У Наташи Кустинской в картине была небольшая, но яркая роль – опереточной примы Сильвы (вернее, её героиня исполняет в оперетте «Сильва» главную партию), которая ей очень подходила – красочный костюм, эффектный головной убор, каскадный танец…
В Ленинград мы обычно ехали вместе – в «Красной стреле» в СВ. Наташа была уже не так юна и прелестна, как когда-то, но всё равно, как сейчас сказали бы, очень сексуальна. В рыжей лисьей шубе в пол, в длинном блондинистом парике, с ярким макияжем, с бутылкой шампанского в одной руке, с огромным букетом цветов – в другой, она подходила к вагону в сопровождении мужа-космонавта Бориса Егорова, который привозил её на вокзал в роскошной иномарке. Все взгляды были прикованы к ним.
